Аль-Лат - страница 5

Алла улыбнулась – слова «деревню» и «поинтереснее» у Жаны прозвучали как «дяревню» и «поинтяреснее».

– Чего смеешься? – по-своему истолковала Аллину улыбку соседка. – Тут студенты-иностранцы отдыхают. Арабы, латиноамериканцы – на любой вкус. Если кого привести захочешь – только скажи, я на берегу посплю. Ну, и наоборот, когда мне понадобится.

– Как это – на берегу? – удивилась Алла. – На камушках?

– «На камушках», – передразнила Жанна. – Здесь процедура такая есть – «сон у моря». Для этого на пляже веранда построена. С кроватями. Только записаться заранее надо. Ладно, хватит болтать – на пляж пора.

Соседка встала с кровати и, растопырив пальцы ног, чтобы не смазать свежий лак, на пятках пошла к балконной двери. По дороге стянула через голову футболку и бросила ее на стул.

– Ты куда, без верха-то?! – только и успела охнуть Алла.

Жанна крутанулась на пятках, синхронно колыхнув острыми сосками:

– Да никто наверх-то не смотрит. Кого тут стесняться – ветеранов? Иностранцы все в старом корпусе живут.

– Так еще и дверь открыта…

– Я ее специально не закрываю – жарко без вентилятора. Если бы не бабка из Москвы, я бы и ночью с открытой дверью спала. Натягивай купальник – айда на пляж!

Жанна все также на пятках, потряхивая грудью, зашагала на балкон и принялась снимать с натянутой веревки пляжное полотенце и купальник. Немного помявшись, Алла все-таки прикрыла дверь в коридор.

Пляж оказался довольно просторным – места хватало всем, и перешагивать через плотно уложенные тела в поисках свободного клочка гальки необходимости не было. Последний раз Алла была на море еще школьницей. Мама по настоянию родни повезла ребенка в Евпаторию. Ужасно обидно было, несмотря на каникулы, вставать в семь утра, чтобы успеть занять место на пляже. Здесь же люди лежали на почтительном расстоянии друг от друга, вольготно расставив вокруг себя сумки и тапочки. Группа молодых парней восточного вида, поглядывая на обтянутые купальниками женские тела, перебрасывалась волейбольным мячом, периодически отбивая его в сторону особенно понравившихся форм.

Каменная подпорная стенка отделяла полосу гальки от санаторского парка, поэтому спускаться к морю надо было по металлической лесенке. Зато сверху открывался потрясающий вид на море, аккуратно вписанный в рамку из раскидистых пальм. Алла сразу пожалела, что не взяла с собой «Смену» – маленький фотоаппарат, подаренный бабушкой на окончание школы.

– Хватит любоваться, – Жанна потянула подругу к лестнице, – пошли, а то всех кавалеров разберут.

Внизу произошла небольшая заминка – Алла хотела сразу же занять место поближе к воде, но соседка решительно потянула ее в сторону и заставила расположиться рядом с волейболистами. Пришлось подчиниться. Разложив выцветшее покрывало с бабушкиной кровати на камнях, она стала стаскивать сарафан под хмурым взглядом Жанны.

– Купальник у мамы одолжила?

Алла удивленно оглядела себя, наклонив голову:

– Почему у мамы? Мой купальник. В прошлом году купила. Гэдээровский, чистая шерсть.

– Понятно. А лежать на этом будешь? – Жанна брезгливо поморщилась на бабушкино покрывало.

– Так чистое оно. Перед отъездом стирала.

– И штопала… Пойми ты, дуреха, ведь женщина, как картина – хорошей рамы требует. Природная красота – это, конечно, здорово, но ведь ее подчеркнуть надо, чтобы сразу заметили. Ты же сюда не на год приехала, чтобы принц успел в лохмотьях золушку разглядеть, – Жанна продолжала придирчиво оглядывать Аллу. – Ноги давно брила?

– Зачем?

– Все ясно. Сегодня после обеда на рынок поедем – будем оправлять наш бриллиант…

* * *

Портрет Лейлы Халед принес с рынка Джамал. Нашел клейкую ленту и повесил у изголовья своего матраса. Шакибу нравился этот снимок – красивое юное лицо, мужской платок-куфия на волосах, тонкие пальцы сжимают АК-47.

– Девушки за нас воюют, – сказал Джамал, ткнув пальцем в портрет. – Пусть висит, чтобы мне стыдно было. Которую неделю в подвале как крысы прячемся.

Эта девушка была кумиром палестинской молодежи. В Европе ее, наверное, назвали бы «секс-символом», но любовь арабских парней не имела откровенно эротического подтекста. Они не были монахами, однако представить себя в постели с предметом своего обожания было бы для них слишком смело. Все их познания о всепоглощающем чувстве складывались из суфийских притч о Лейли и Меджнуне, где образе девушки изображается Бог, а в образе Меджнуна – душа, жаждущая образа Божьего, духовного совершенства и постижения высшей Истины. Бесстрашная Лейла Халед прославилась дерзкими захватами самолетов с заложниками и стала символом сопротивления ООП. И еще она была потрясающе красива.