Алая ярость - страница 3

— Не жалуюсь… — Гриф брезгливо покосился на плешивого кота, решившего потереться о его сафьяновый сапог. — Староват стал, суставы болят в непогоду. Служба служится, хотя бывают всякие в ней моменты. Некоторых приходится потом ловить по всем Вольным городам, к сожалению. А они потом еще и пытаются отмалчиваться, пакостники. Не дать ни взять — нашкодившие школяры.

— В аптеке Ниросты, той, что у красных ворот, делают хорошую мазь из барсучьего жира и змеиного яда, говорят, помогает.

— На суставы намазывать, или растопить и заливать во все отверстия для развязывания языков?

— Думаю, что сам разберешься. — Освальд подождал, пока женщина протрет у них на глазах стаканы и забрал у нее бутылку. Вино, темно-красное, с запахом терна и можжевельника, лениво скатывалось по почерневшей серебряной стенке. — Твое здоровье, Гриф.

— Твое, Освальд. — Шпион покатал вино по рту, проглотил. — Надо же, неплохое. И все равно морщусь, да?

— Это уж у каждого свое, что и сказать. В следующий раз закажи мне пива, не так потратишься, да и самому может быть вкусно. Если знать, где его покупать.

— Да? Посоветуешь что-то?

— Обязательно… — Освальд покосился в сторону трех ребят, приехавших с Грифом. Почему-то он не сомневался в том, что их куда больше. Гриф остался верным себе, окружая себя разнокалиберной дорогостоящей мразью, умеющей убивать как никто другой. — Смотрю, опять поменял себе гвардейцев?

— Да нет… — Гриф недовольно зыркнул на служанку, снова забывшую про заказ. Девки тут же и след простыл. — Часть во дворе, свита, оруженосцы и прочее. Десяток, просто так не спрячешь.

— Интересные у тебя новички. — Освальд поскреб щеки и подбородок, крепко заросшие рыжеватой щетиной. — Кайлига Ономассер, тощий ублюдок, убивший о прошлом годе барона Мелса из Бретоньера в отместку за оскорбление. Шуточное, если уж разбираться. Судом магистрата приговорен к смерти через повешение, с предварительными вырыванием ноздрей и поркой. Мастер фехтования, бывший офицер латников Доккенгарма.

Освальд перевел взгляд с щуплого и подвижного бывшего военного на крепкого и неулыбчивого парня с одним глазом и его соседа, чернявого бородача с длинным и страшным шрамом, уходящим концом в смоляную метлу, спадавшую на грудь. Отхлебнул из стакана, продолжив:

— Керт из Кременца, единственный относительно честный наемник из трех. Тоже не без греха, в прошлом году насильно забрал от паломниц девушку, только принявшую постриг и шедшую в свой монастырь. Изнасиловал ее, сейчас та работает у отца Крёгера в канцелярии Огненной палаты, как ни странно. Получив специальное благословение, да уж. Наводит страх и ужас на подозреваемых в ереси и плотских грехах, носит серый плащ с красно-золотым крестом поверх доспехов. А Керт с тех пор опасается священников и их собственной стражи. Третий…

— Черный Ормузд, полукровка, отец из гвардии Халифата, мать — одна из последних аль-шатани Востока. Кто из них кого изнасиловал неизвестно даже их ублюдку. Спасибо, Освальд, ты мне еще раз напомнил о моральном облике моих людей. Вот только я теряюсь в догадках — для чего? — Гриф поправил очки.

Освальд пожал плечами, отодвинулся, позволив служанке поставить блюдо со шкворчащей жиром птицей.

— Я и сам не лучше их.

— Разве что мне ни разу не приходилось слышать, чтобы ты кого-то насиловал. — Гриф с хрустом отломил ножку, помотал ей в воздухе. — Ты это к тому, что, несмотря на разное положение — мы с тобой равны в плане налипшей на нас грязи?

— Вроде того, — каплун оказался зажарен великолепно. — Для чего ты меня нашел?

— Надо бы заняться одним неприятным типом. — Гриф пожал плечами. — Все как обычно.

— Кто он, как зовут? И почему ты приехал сам, не передал через посыльного? Я останавливался во всех обговоренных точках в необходимое время.

— Дело тонкое, можно сказать, щепетильное. — Гриф промокнул губы оставленным служанкой полотенцем в жирных разводах. — Мне нужен этот прохвост, живым.

— Так… — Охотник откинулся на спинку стула, качнулся на ножках. — И еще вопрос, Гриф, а где он, ты говоришь, спрятался от тебя?

Шпион молча пережевывал каплуна, намеренно отхватив кусок побольше и явно растягивал разговор. Освальд нахмурился. На Грифа это никак не походило.