Альбом - страница 8

— Негативы утрачены много лет назад, — Даймлер вздохнул. — Да и напечатать столько снимков мне не по карману.

— Сколько?

— Больше тысячи.

— Ничего себе! Какой же толщины должен быть этот альбом, чтобы всё это вместить?! Где вы такой достали, Даймлер?

— Подожди, Ник. Готлиб, а вы не пробовали отсканировать хотя бы часть снимков. Конечно, разрешение сканера хуже, чем у фотоэмульсии, но зато на мониторе компьютера можно увеличивать, контрастировать и много чего другого делать.

— У меня нет их. Ни компьютера, ни… э-э-э… сканера… У меня и телефон-то появился только по настоянию Сондерса. Чтобы он мог вызвать меня при внеплановых заданиях, — Даймлер продемонстрировал древний обшарпанный аппарат, похоже, с символьным черно-белым дисплеем.

Ник начинал подозревать, что дальнейшие расспросы не сильно приблизят их к пониманию образа мыслей этого человека.

— Я думаю, можно уже подводить итоги и строить гипотезы, — сказал он. — На ум приходят две…

— Три, — перебила его Сильвия.

— Третья за тобой. Попробую сначала сформулировать свои. Если фотографии не были важны никому, кроме их хозяина, возможно, похититель просто хотел сделать пакость. Альбом похитил тот, кто желал причинить вам боль, Даймлер. Другой вариант: фотографии никому не нужны, но сам альбом для кого-то имеет ценность. Теперь вы, мадам.

— А что, если кража альбома и весь сопутствующий переполох — только отвлекающий маневр. Из дома могло пропасть ещё что-то. Незаметное, совершенно бесполезное для хозяина. Какая-нибудь безделушка, на которую вы, Готлиб, никогда не обращали внимания и не обратили внимания на её отсутствие теперь. А в неё, допустим, замурован бриллиант.

— Не принимайте всерьёз, — успокоил Даймлера Ник, — фантазия у неё работает за троих, а вот логика…

— А что ты имеешь против?! — с ходу завелась Сильвия.

— Да нет, ничего, — попытался смягчить Ник, — просто не понимаю, что в этом случае делать нам. Искать не альбом, а неизвестно что?

— Ладно, ладно, — примирительно сказала Сильвия, — давай начнем с твоих версий.

— Вы сказали, что у вас нет друзей. А врагов?

— Сомневаюсь… Кому я нужен в качестве врага?…

— Неужели никто не проявляет к вам неприязни? Хотя бы легкой, — спросил Ник и подумал: «Даже я могу с ходу назвать парочку».

— Не замечал, — ответствовал Даймлер после долгих размышлений. — Я не так много общаюсь с людьми. Возможно, они просто не успевают разозлиться?

— Ваши работодатели, Сондерс и этот, второй?…

— Расмус? Расмус Чельстрем. Нет, это очень деликатный человек. Когда он недоволен моей работой, ему всегда трудно в этом признаться, словно это он в чём-то виноват, а не я… Мы ни разу не конфликтовали. Да и с Сондерсами у меня не было неприятного общения. Старший — отец, пока не отошёл от дел, был весьма строг и придирчив, но никогда волю нервам не давал, а младший, так и вовсе, любой разговор в шутку превращает.

— А гаитяне, которых он нелегально привёз, не могли иметь на вас зуб, как на конкурента?

— Они, наверное, толком не знают, кто я… Мы ведь не пересекаемся. Я привожу игрушки и забираю детали на складе, а они живут где-то в другом месте. Да и не конкуренты мы. Сондерс сам признает, что я работаю намного качественней. И если меня заменить двумя или тремя гаитянами, с учетом процента их брака это все равно будет невыгодно, хотя платят им меньше, чем мне… Простите, я, по-моему, стал хвататься…

— Какие у вас отношения с соседями? — подала голос Сильвия.

— Хорошие.

— А поподробнее?

— Мои соседи, в основном старые бедные супружеские пары…Они рады, что рядом живёт человек, который не шумит и может, если что, вызвать скорую помощь. Поэтому относятся ко мне по-доброму.

— Неужели никто над вами не насмехается, не подшучивает.

— Ну, разве что Рипли, который через дорогу живёт. Он надо всеми посмеивается. Но не со зла же. Просто человек очень веселый. И искренне не понимает, когда другим его шутки кажутся не смешными. Он, конечно, шумный, но безобидный.

— То есть… — Ник на ходу пытался придумать формулировку понейтральнее, — вы не представляете, кто мог невзлюбить вас настолько, чтобы лишить альбома?