Алчная лихорадка - страница 11

Помещение преподавательской было украшено яркими плакатами и воздушными шарами. Комната была просторная и имела очень солидное освещение, как дневного света, так и искусственного. Вторым не пользовались, так как на дворе стояло светлое, жаркое лето, но сегодня в честь праздника все освещение было включено на максимуме, что придавало преподавательской еще более торжественный и праздничный вид. В самом центре стоял праздничный стол, до отказа напичканный едой и алкоголем. За окном по-прежнему лил дождь, как прощальный привет «Странной грозы». Вечер был в разгаре, и преподаватели не спешили домой. Сидя в количестве восьми человек, они поддерживали разговор, свойственный обычной корпоративной вечеринке.

— Ну что, товарищи. Чтобы не последний юбилей так собирались! — поднял фужер с шампанским Аракчеев.

— Ура!!! — проскандировали все, и приятный звон бокалов охватил преподавательскую.

— Ох, а Андрея Геннадьевича-то нет! — спохватилась Каролина Людвиговна.

Гаранина, сидящая рядом с Каролиной, недовольно укоризненно посмотрела на нее, не сказав ни слова, а лишь подумала: «Сдался тебе он! Без него что-ли плохо?»

— Он у себя в каморке научной работой занимается — ответил своим тихим протяжным голосом ей Хасанов.

— Смотри Митрич! Скоро тебя переплюнет своими работами. Заведующий будет. — говорил Петров, потирая платком мокрую лысину.

— А я и рад буду! — уверенно подтвердил Аракчеев. — У него не плохие возможности. В науке важны знания, а не чин. Да, коллеги?

— Я согласна! — держа в руках полуполный бокал шампанского, сказала Каролина. Лично я сама себя всю только в дела отдаю. Давать знания молодым людям — святое дело.

Петров иронично кивает ей. Гаранина смотрит мрачно к себе в тарелку и думает:

— Своих-то детей нет. Делать-то нехрен. Вот и люби всех подряд.

У самой Клары Евгеньевны был сын наркоман, а муж последний алкоголик, каждый день избивавший бедную женщину. Она работала на кафедре старшим преподавателем надежности оборудования, получала гроши. Сама была замкнутая и скрытая.

— Ну, ладно отлучусь за занавес, — встал со стула Хасанов. — Вторую пропущу. К третьей свиснете. Наука зовет.

— А я поняла. Рифат Каримович их тех, кто за поговорку между первой и второй… — сказала коллега Самойленко, 32-летняя преподавательница моделирования электронных систем.

— Да, я из тех. Потому что между ними, можно выпить целых пять! — улыбнувшись поддержал шутку Хасанов, отошел от стола к научной стойке и спрятался в глубине массивных электроприборов.

Огромный электрический стенд, как стена отделял большую преподавательскую и маленький научный уголок, но это считалось одним помещением.

— Тогда мы вам после пятой и свистнем! — пошутил Тишков, у которого на коленях сидела настоящая восточная-красавица жена Римма.

— Ага, ага! — послышался из-за приборов преподавательской спокойно-шутливый голос, переходящий в смех.

Накладывая себе салат, Самойленко взглянула за окно. Дождик уже только моросил, но оставить без внимания сегодняшний фейерверк было трудно, а не поговорить о нем еще труднее:

. —Странная нынче гроза. Не так ли?

— Да! Это что-то. — оживилась Римма и нацелила свой взгляд в окно. Час назад лекцию веду, такие молнии, как в сказке. Как фейерверк.

— Сказка, то сказка, а тачка моя ржаветь начнет. — сочувственно поспорил с женой Тишков. Но Римма не слышала, так как была увлечена своим рассказом:

— И вдруг. Я сама видела. Синяя молния на красную крест накрест! Такой грохот! И свет погас. Ребята к окну, а на улице шум, машины гудят, люди кричат!

Петров занервничал:

— Хорошо, что я был в здании. Меня бы инфаркт хватил.

— А я молний очень боюсь. — сказала Каролина, надкусывая картофелину, прямо с кожурой. — Очень боюсь, вздрагиваю. Мне кажется это зловещее что-то.

— Моей бабушке молния ударила в шифанер, и вся одежда там сгорела. — рассказала Самойленко историю своих предков.

— Какой ужас, Наталья Григорьевна! — всплеснула невольно руками Каролина и уронила горячий картофель в суп. — А как сама ваша бабушка она?

— Это давно было. Она уже три раза жилье поменяла.

Гаранина думает:

— Есть возможности, меняй сколько влезет! — Сама сидит молча.