Александр Башлачёв: исследования творчества - страница 12

Петь предпочитал там, где собралась симпатичная компания. Больших залов не любил — и не из снобизма (снобизма в нем как раз не было ни на ломаный цент), а потому что привык к подпольным интерьерам, и когда в последний год жизни ему открылись Дворцы культуры, он не был уверен в собственных силах — в том, что сможет с акустической гитарой «раскачать» такие аудитории. Но если очень просили выступить, убеждали, что людям это нужно, соглашался хоть на всесоюзный фестиваль.

С другой стороны, когда что-то всерьез покушалось на его систему ценностей, на те правила, которые он для себя установил, Башлачёв становился упрям и негибок.

Не сказал бы, что это радовало окружающих. Например, он самым злостным образом саботировал пропаганду русского рока средствами кинематографа. Вдруг отказывался от продолжения работы в фильме, уже наполовину снятом. И даже не мог толком объяснить, почему. Точнее, мы не могли толком понять. Что, наметились какие-то идейно вредные поползновения? — Нет. — Против независимого рока? — Нет. — Требуют что-то менять в песнях? — Нет. Пройдет совсем немного времени — и с «русским рок-кинематографом» все станет ясно. В лучшем случае его можно будет воспринимать как злую издевку («Acca», где действие перенесено в ресторан, а главным рок-героем назначен тусовщик).

На том уровне, на котором работал Башлачёв, не возникало темы для соавторства с кинематографом. «Мы на языке одном о разном говорили».

Его старший друг Гребенщиков — математик по образованию — в подобной ситуации начинал, наверное, считать, сопоставляя выгоды с издержками: конечно, у режиссера А. Учителя его «Рок» получится… да еще с таким сценарием… (Не буду формулировать за Гребенщикова, с эстетикой и интеллектом у него все в порядке.) зато оператор отличный… есть возможность отснять концерт так, как в Англии не отснимешь… И т. д.

Может быть, в каждой конкретной калькуляции БГ оказывался в выигрыше, а Башлачёв со своей упрямой принципиальностью — неправ (в конце концов, от его выступлений не осталось ни одной грамотной видеозаписи). Но жизнь — не задачник по математике, где каждая задача — сама по себе, под своим собственным номером. Калькуляции быстро складывались в судьбу, в новый образ русского рока.

Обсуждение причин его добровольного ухода из жизни, скорее всего, упрется в наукообразную болтовню о «суицидальных тенденциях», якобы присущих самой природе рок-искусства. Доморощенный недофрейдизм — своеобразное продолжение «Барбароссы рок-н-ролла», публиковавшейся 20 лет назад в «Комсомольской правде» и «Нашем современнике». В реальности имели место медицинские проблемы. Не у жанра, конечно, а у конкретного человека, и образ жизни бродячего скомороха («я устал кочевать от Москвы до самых дальних окраин…») не способствовал их разрешению. Но личные дела, которые люди обсуждают с родственниками и врачами, — не для ток-шоу в широкой аудитории. Я согласен с Гребенщиковым в том, что подглядывание в замочную скважину «ничего к песням не добавляет, это убавляет»[21], поскольку вытесняет и подменяет суть.

В связи с самоубийством В. Маяковского литературные детективы разобрали по ниточкам его отношения с женщинами, друзьями, завистниками… Но предположим, все противоречия были бы распутаны вовремя. И в 1930 году выстрел не прозвучал.

Вы представляете себе Маяковского в 1937-м?

Даже если бы его оставили в живых (что маловероятно), это был бы уже не тот поэт, которого мы знаем, а совсем другой человек.

Поэт Маяковский ушел вместе со своей эпохой.

Не хотелось бы, чтобы эти размышления воспринимались в духе вульгарной социологии. Речь не о политике — о личности, которая, по M. Л. Гаспарову, есть «точка пересечения общественных отношений»[22].

Как вы представляете себе Башлачёва в новую эпоху — в ту самую, когда