Александр у края света - страница 10

Итак, Филипп проходил свой курс обучения, а я — свой. В первое утро я явился спозаранку с восковыми табличками для заметок и обедом, сложенными в сумку из козьей кожи, чтобы обнаружить, что Диогена на месте нет. Почему-то это меня вовсе не удивило. Как я, кажется, уже упоминал ранее, при первой нашей встрече я заметил, что хотя Диоген, без сомнений, был очень грязен и нечесан, его неряшливость имела комфортабельный, уютный характер, которая придавала ему аутентичный вид, не создавая при этом никаких неудобств ему самому. Определенно это была не та степень мерзости, какой можно ожидать от человека, скажем, ночующего в старом сосуде из-под масла.

(Очень проницательно с моей стороны. Внешний вид Диогена был своего рода произведением искусства, и когда я узнал его получше, то обнаружил, что по утрам он работает над своим лицом, одеждой и волосами дольше, чем самая разборчивая светская львица).

Я уселся в тени и стал ждать; через какое время появился Диоген, катящий перед собой свой проклятый горшок, подобно Сизифу из сказок. О его приближении можно было узнать издалека, поскольку сосуд производил грохочущий звук, напоминающий шум далекого пресса для оливок. Стоял жаркий день, и когда Диоген показался наконец в поле зрения, он уже сильно потел.

— Нечего рассиживать, — задыхаясь, сказал он, поймав мой взгляд, — иди сюда и помоги мне с этой хреновиной.

Я осторожно положил сумку и поспешил к нему. Он ухитрился закатить сосуд в выбоину на дороге, где тот и застрял, и нам вдвоем пришлось изрядно потрудиться, чтобы его освободить. Когда нам удалось наконец установить его на нужном месте, Диоген рухнул на землю и приказал мне пойти и принести воды, что я и сделал.

— Так-то лучше, — сказал он, утирая бороду и передавая мне чашу.

— Ладно, давай-ка проясним несколько вещей сразу, перед тем как начинать тебя учить.

Он некоторое время рассматривал меня, потом покачал головой.

— Ты умный парень, это с первого взгляда можно сказать, поэтому я не стану тратить время и силы, чтобы произвести на тебя впечатление. В общем, я обдумал нашу ситуацию и решил, что могу научить тебя нескольким вещам помимо того бессмысленного дерьма, которым я занимаюсь за деньги. Предполагается, конечно, что ты хочешь учиться, — добавил он. — Поскольку если это не так, то вали отсюда и развлекайся весь день как хочешь. Мне достанутся деньги твоего отца и мы оба останемся довольны.

Я немного подумал.

— Я не возражаю против учебы, — ответил я, — если она интересна и полезна. Отец думает, я должен стать философом.

Диоген кивнул.

— Весьма достойное желание. Понятия не имею, что значит это слово. А ты?

— Возлюбивший мудрость, — ответил я. — По крайней мере, таково его буквальное значение.

Диоген прислонился затылком к теплой стенке сосуда и закрыл глаза.

— Возлюбивший мудрость, — повторил он. — Возникает парочка вопросов: что такое мудрость и является ли она тем, что можно любить?

— Прощу прощения? — сказал я.

— Э, да брось, — ответил Диоген. — Это же самые основы. Ладно, давай сначала ответим на второй вопрос — но учти, только потому, что первый слишком для меня сложен. Возлюбивший мудрость; допустим, ты знаешь, что такое любовь.

— Более или менее, — сказал я.

— Ладно. Итак, существуют вещи, которые ты можешь любить — красивые люди, город, в котором ты живешь, твои родители и дети — а есть другие вещи, которые ты любить не можешь, например ручка мотыги, стрижка ногтей или очистка плуга от засохшей грязи. Ты можешь ценить хорошо сделанную ручку мотыги — ясеневую палку без сучков, тщательно обструганную и отполированную, от которой твои руки не покроются волдырями — но я не могу представить, чтобы кто-то в здравом уме влюбился в ручку мотыги. Уловил ли ты это различие?

— Думаю, да, — сказал я. — Ручка мотыги должны быть полезна в практическом смысле. Другие вещи, о которых ты говорил, более... ну скажем, духовные.

Диоген кивнул.

— Неплохо сказано, — заметил он. — И то же самое относится к двум другим примерам, полагаю. Подстриженные ногти не мешают при ходьбе, а чистое лезвие плуга легче врезается в землю. Красивые мужчины и женщины, город, друзья и родственники, с другой стороны, могут быть бесполезны или даже совершенно несносны, но ты все равно будешь их любить. Пока что все верно?