Алексей Федорович Лосев. Записи бесед - страница 63
И в эстетике такая третья сфера имеет большое значение. Но модернизм, взяв эту идею, настолько ее абсолютизировал… до нелепости.
Пикассо нелеп, потому что к нему подходят или объективно, или субъективно. А подойдите с точки зрения третьего бытия… У модернистов порыв агитационный затемняет дело.
Сартр не установился как философ, что скажет в конце — неизвестно.
Экспрессионизм у модернистов. Несчастливцев из «Леса» у Мейерхольда вскакивает на стол. Софья в коротких штанишках, с ружьем и пистолетом, стреляет в цель. Спортивно-балетного стиля изображение. Дебюсси изображает, как вода каплет.
Анненский, переводчик Еврипида; у него игра цветов. Адриан Пиотровский, очень талантливый переводчик и филолог. Тот стиль Аристофана, который он создал («Лисистрата»), это стиль иронии, насмешки, гротеска; это он замечательно провел. Пиотровский ведь сын Фаддея Францевича Зелинского. Греческий он знает великолепно. Но тут у него не только греческий язык, который он прекрасно знает, а культура большая. После окончания
первого тома его взяли, да и не вернулся. Да и по дурацкой линии, по профсоюзной линии погиб. Там производственников, инженеров расстреливали. А очень талантливый… Он и бесшабашность Плавта уловил. Рим тогда наступал, всё забирал, хорошая публика уезжала в провинцию. Пиотровский всё это понял лучше чем любой марксист.
Ярхо[130] работал больше в академическом плане. У него диссертация о драмах Эсхила. Очень филологично, но в смысле стиля, художественного, не его специальность. А Пиотровский был поэт, эстетик, он именно создавал стиль.
20. 2. 1972. Я устроил встречу А. Ф. с Леонидом Ефимовичем Пинским. Было много разговоров о Шекспире и вокруг него. В английской литературе, сказал А. Ф., Оскар Уайльд очень афористичен, очень оригинален, очень глубок. Рембо значительно меньше известен чем Уайльд, и может быть несправедливо.
21. 2. 1972. И все-таки нельзя сравнивать импрессионизм с барокко: там взрыв, тут прострация. Там, в барокко, если ты встречал, есть зарисовки рук апостолов, сидящих около Христа, — только рук, и из линий этих рук получается симметрия. Шекспир это тоже взрыв. Посмотри, у него навалены груды трупов. У Корнеля была охота и был вкус преподнести всё в складном виде. А у Шекспира что-то совершенно буйное. Пинский разобрался ли во всем этом? Вот мы, если бы нам ничего не мешало, разобрались бы. И много было бы интересного…
Такой чудовищной, буйной глубины, как у Шекспира, ни у кого больше нет. Разве что Достоевский. Но у него мелкие герои, мещане, маленькие люди, хоть они на Бога набрасываются. А у Шекспира мощные, великие фигуры. Тут нет сравнения. Хотя идеологически, по идеям, которые они высказывают, можно сравнивать. А то, что получается у Достоевского, когда маленький человек уселся за чаем, коньячок дует и рассуждает, «тебе стыдно за мир», у Шекспира этого нет. У него богатыри. В сравнении с ними Димитрии, Иваны
Достоевского это мелочь. У Шекспира великие фигуры. И Шекспир неожиданно выговаривает такие вещи… «Нет в мире виноватых», вот что ляпнул. Где это у него сказано? Не знаю.
Года 2–3 назад я слушал по радио — был юбилей Шекспира, один выступающий говорит: «Очень жаль, что Шекспир не написал ни одной религиозной драмы. Объяснялось это тем, что королева Елизавета твердо запретила всякие столкновения вероисповедные». Т. е. она всё с намеком на такие предметы вымела. И Шекспир поэтому должен был изображать глубины человеческого я, но ни одной религиозной темы, никакой религиозной глубины не изобразил. Действительно очень жаль. Такой глубокий гений при религиозном характере еще выше был бы. Но вот Елизавета механически запретила всякие разговоры на религиозные темы.
С тех пор такой глубины уже не появлялось. Байрон? Его Каин мелкотный характер. Романтизм? Там вопросы Богу ставит наша душонка.
Некоторые говорят: я вот сердцем, душой верю, а разум мой не верит. У меня наоборот. То, на чем с гимназических лет моя религия держалась, был только разум. А что возражало, так это сердечко, это душонка паршивая; у нее, видите ли, разные неприятности, ее туда-сюда швыряет, вот она и сомневается, не верит.