Алексей Федорович Лосев. Записи бесед - страница 8

9. 8. 1970. Говорят о случаях холеры на юге в этом году. А. Ф. вспоминает холеру 1911 года. Наш средне буржуазный круг не болел. Болели слои ниже средних классов. Рабочие тоже, кажется, не болели, их там держали крепко на заводах. Вот крестьянство болело. Всё зависит от того, как беречься. Не есть кабачки, дыни. Работала полиция. Были плакаты на улицах. Помню плакат, как вести себя в уборной. Велась агитация за чистоту. Но предприятия не закрывали, продолжали работать. Не так, как теперь. С тех пор холеры не было. Ну, конечно, в семнадцатом — двадцать первом годах была. Тогда всё было, тиф, чума. Мои все померли от тифа. Все, никого не осталось. Неужели теперь забыли, как бороться с холерой? Тогда возьмите старые учебники, прочитайте! Ну, арбузы мы ели. Это всё-таки юг, там без арбузов нельзя. Но отец строго следил. Один раз сварили баклажанную икру, это же очень вкусно. Отец пришел, как увидел, ничего не сказал и выбросил в сад. На балконе было дело. Наш круг не болел, средне буржуазный. Ну что, свой дом…

Закрывая очередной раздел аристотелевского тома античной эстетики, А. Ф.

рад ясности картины. Вот так понимают эстетику Аристотеля в Западной Европе.

— А в России?

Что в России… Россия беспросветное мужичество. В России нужно только водку и селедку. Алкоголизм и селедка. Эстетики мизерные. Ну вот только Владимир Соловьев. Он защищал тезис Чернышевского, что прекрасное это жизнь. Так же как греки, онтологично. Прекрасное есть бытие. Вот разве что он. А мелочь что алкоголическая говорит — да это мало интересно, что они там говорят. Богословы, правда, много рассуждают. Правда, рассудок, добро, прекрасное, истина… Но ведь они все религиозные, надо переводить на обычный язык, не все же люди религиозные. Ну, Галич[25], Колшанский, Данилевский… Демократы революционные — тоже думали так, по-гречески. Белинский, Чернышевский, Добролюбов — у них прекрасное это жизнь. Чернышевского диссертация хороша. Но Чернышевского я не люблю. Писал наспех, тарахтел что-то там, не люблю. Потом, там у Чернышевского совершенно неправильно идет критика Фишера, новогегельянца. Хотя главное у него правильно. А что ты думаешь, Ленин ведь тоже только так и думает, что красота и добро одно и то же. У него тоже греческое понимание. В этом он совпадает с Достоевским, красота спасет мир! Античность, конечно, остается непревзойденной. У античных здравый подход. Теперь рознятся все, каждый занят в своей области. А марксизм сейчас? Он тоже объединяет моральное и эстетическое. Все моральное эстетично. Эстетика без морали — разврат, а мораль без эстетики — скучища.

То, что я пишу здесь, это плоды многолетних трудов… Всей жизни. Много лет читал историю эстетики везде. Реализм, модернизм… старый стал, а столько дела. Хочется погрузиться в одну область теперь, чтобы что-то успеть сделать до конца. Вот уже три тома античной эстетики вышли. Хоть бы дожить до четвертого тома… Ты же писал мое Возрождение? Вот у меня всё в таком духе. Надо только перечитать, библиографию проверить. Не так трудно, как кропотливо.

12. 8. 1970. Я прочел из Аристотеля το άγαθόν άπλοΰν, А. Ф. мгновенно перевел: благое просто, плохое пестро. Переходим теперь с тобой к проблеме, которую столетиями на тысячи ладов мусолили.

— Мимесис?

Нет, катарсис. Ум очищенный… Умный мир… Это слово умный надо нам как-то заменить. Конечно, у богословов оно принято. Но словоупотребление меняется. Сейчас умный значит хитрый. Как пошлый до 18 века значило просто обыкновенный, сейчас у него одиозное значение. Ум надо выкинуть, заменить… А чем заменить — не знаю.

Читая в одной книге А. Ф. примечание о мнении немецкого ученого, что трагический герой виноват в какой-то мере и что тут причина равновесия катарсиса, я привел слова Аверинцева о том же мнении: «Ну что можно на это сказать… Как людям не стыдно». А. Ф. возразил: ну, это всё риторика.

4. 9. 1970. А. Ф. почти не спал всю ночь. Потом, когда мы занимались (до пяти часов; после он всё-таки прилег), у него был бессонный румянец. Он пьет перед занятиями диаспанин. Говорили о бессоннице. Психотерапевты несколько раз помогали. Но ненадолго, недели по две А. Ф. спал после них. Один пришел, говорил: «Вы засыпаете, спите, спите» — полчаса говорил, и вдруг А. Ф.: А я не сплю! «Фрейдизм мне не поможет».