Алексей Пичугин — пути и перепутья - страница 2

«Кира Станиславовна, давайте будем более точно цитировать материалы дела. Все-таки судьба человека решается», – не выдержал Георгий Каганер.

«Уже решена», – отрезала Кира Гудим.

К моему удивлению, судья продемонстрировал полное равнодушие к тому, что ему только что, по сути, указали его статус – свадебного генерала.

Вопросы об Алексее Пичугине, которыми я задавалась прежде, в значительной своей части получили ответы. Можно было на этом успокоиться и поставить точку. Но вместо этого, вернувшись домой, я отправила Алексею Пичугину письмо в следственный изолятор «Матросская тишина».

«Здравствуйте, уважаемый Алексей Владимирович! Вам пишет Вера Васильева из Москвы. Конечно, слова незнакомого человека не способны оказать реальную помощь, но пусть мои пожелания силы духа и надежды на то, что зло не победит, послужат Вам хотя бы какой-то поддержкой.

Безумно бесит собственное бессилие что-либо изменить, а также то, что предпринимаемые попытки не дают ощутимых результатов. Мне кажется, что выход – в консолидации общества, в пробуждении у людей гражданского самосознания. Давно пора понять, что права человека, в том числе на справедливое и беспристрастное правосудие, – для всех, вне зависимости от каких-либо обстоятельств», – написала я.

Ответа я не ждала, хотя до этого и получила несколько писем от Михаила Ходорковского, которому тоже отправляла письма сочувствия и поддержки. Но, в отличие от экс-главы ЮКОСа, Алексей Пичугин не был публичной фигурой, положение его было отчаянным, и то, что он станет тратить время на что-либо еще, кроме подготовки к судебным заседаниям и общения с близкими, казалось мне маловероятным.

Как-то на выходе из Мосгорсуда после очередного заседания меня окликнул Георгий Каганер, адвокат Алексея.

«Скажите, это Вы писали с N-ского проспекта?» – спросил он.

Я подтвердила.

«Алексей просил передать, если Вы сможете, то, пожалуйста, приходите еще», – сказал адвокат.

Дома я обнаружила в почтовом ящике письмо с синим штампом «Учреждение ИЗ-99/1» на красочном конверте. Оно было написано крупным аккуратным почерком на двойном тетрадном листе в клеточку.

«Здравствуйте, Вера. Пишет Вам Алексей Пичугин. Хочу от всей души поблагодарить Вас за Ваше письмо, за теплые слова поддержки и понимания. Сейчас, когда мне, моим родным и близким так нелегко, слово здравомыслящего, честного и доброго человека является такой силой, которая помогает бороться, несмотря ни на что, бороться до победы, которая будет за нами, потому что правда и лучшие представители нашего общества на нашей стороне. А Ваше письмо – яркое подтверждение этому.

И совершенно неважно, что эти слова исходят от незнакомого человека, важно другое, важно то, что Вы и многие другие наши сограждане не остались равнодушными к нашей беде и ко всему происходящему. Это радует и вселяет веру и надежду на то, что для нашего общества еще не все потеряно, а значит, будет еще и на нашей улице праздник. Очень надеюсь, что ждать его придется недолго.

Вера, хочу еще раз выразить Вам свою признательность и благодарность за поддержку, добрые слова и пожелания. Я от всего сердца желаю Вам, Вашим родным и близким здоровья, мира, благополучия и всего самого доброго и светлого! Удачи.

С искренним уважением и самыми добрыми пожеланиями,

Алексей Пичугин».

Отложив письмо в сторону, я поняла, что успокаиваться мне рано и что я должна заняться этим делом.

Для одних Алексей Пичугин – «убийца из ЮКОСа», для других – политзаключенный, узник совести, для третьих – «гэбэшник», которые, как известно, «бывшими не бывают». За ворохом этих определений и ярлыков совсем не видно живого человека, и мне пришлось по крупицам воссоздавать его портрет.

Алексей Пичугин родился 25 июля 1962 года. Родители – Владимир Михайлович, инженер по профессии, и Алла Николаевна, работавшая товароведом, – жили в подмосковном Орехово-Зуево. Алексей был первенцем, у него есть брат Андрей тремя годами младше.

Детство и юность Алексей провел в подмосковном Ногинске, куда семья перебралась спустя год после его рождения. Сначала поселились у родителей Аллы Николаевны, позднее получили квартиру. Жили всегда скромно, даже в период работы сына в одной из крупнейших нефтяных компаний мира.