Аленкин клад - страница 17
Минут через пятнадцать Гукин сделал передышку, снисходительно посмотрел на нас и предложил оценить еще одну главу из лирико-драматической трилогии. Я понял, что возражать бесполезно, махнул рукой. Валяй, мол, паря!
Все было в Гукинской любви: и страхи нечеловеческие, и океаны «ревности-ревнистой», и «смерчи-ураганы», и… Ей только не хватало одного: чудного мгновенья.
«Ну как?» — глазами спросил меня Гукин.
— Браво! Браво, Антон Сидорович! — зааплодировала Аленка, подмигивая мне. — Прочитайте еще что-нибудь.
— Хочется послушать более компетентных товарищей, — охрипшим голосом произнес Гукин.
— Мне больше корреспонденции строчить приходится, — покривил я душой. — Но зерно у вас есть. Есть и полова. Половы, пожалуй, больше. В нашем деле ведь как бывает: тонну бумаги изведешь — два свежих слова добудешь.
— Я о своей поэзии, — не унимался Гукин. — Лично вам нравится?
— Потрясен! Честное слово, потрясен!
— Варимся, так сказать, в собственном соку. Настоящих ценителей поэзии среди наших камнещупов не встретишь. Сам — поэт, и критик, и слушатель. Прямо скажу: не легко! Но я духом не падаю! Да, кстати, а вы как в наших краях оказались? Сюжетиков, так сказать, подхватить свеженьких прилетели? Этого добра здесь навалом! Желаете, я вам сотню подарю!
— Беда у нас, Антон Сидорович, — заторопилась Аленка. — Большая беда! Криница в тайге умирает. И продукты кончились…
— Почему не связались по рации?
— Она испортилась. Помогите, Антон Сидорович. Вся надежда только на вас.
Гукин помрачнел и вопросительно посмотрел на меня. Я понял, что он, набивая себе цену, хочет услышать мою просьбу, и поддержал Аленку:
— Действительно, дело дрянь. Надо как-то развернуться побыстрее.
— Я всех рабочих в город отпустил. И вертолетчики на рыбалку подались.
— Рабочих заменим мы, — не отступала Аленка. — Вертолетчиков сиреной можно вызвать.
Гукин потер ладонью толстую шею и, не претендуя на гонорар, поинтересовался, как «протолкнуть» в печать отрывочек из романа, затем согласился отпустить продукты.
— А рацию? — напомнила Аленка.
— Ладно!
— Я всегда говорила: поэты — чуткие люди! И палаток бы новеньких парочку. К нам приехали на практику московские студентки. Сами понимаете, неудобно девушкам вместе с мужчинами спать.
— Хорошенькие? — приосанился Гукин. — Надо заглянуть к вам: бытом, так сказать, поинтересоваться, тем-сем…
— Прилетайте, Антон Сидорович. Стихи девушкам почитаете. У нас такая скука!..
— Я стихами не балуюсь. Я в эпическом плане вкалываю.
— Тем лучше! Мы будем ждать, Антон Сидорович. Чур не обманывать!
Шутками, прибаутками и напускной серьезностью Аленка добилась своего. Гукин открыл склад, заполнил накладные и, указав пальцем на ящики, разрешил загружать вертолет.
— Без веса? — удивилась Аленка. — Нет, Антон Сидорович, так дело не пойдет. Вдруг сами себя надуете?
Гукину протест явно не понравился, но отступать было некуда. Мы взвесили продукты, проставили в накладных фактическое их количество и начали выносить ящики из склада. Гукин, мурлыкая, прохаживался вокруг стола и косился на Аленку. Она делала вид, что не замечает его недовольства, интересовалась:
— Вы и песни сочиняете, Антон Сидорович?
— Я сказал ясно: мелочью не занимаюсь!
— А я думала… — притворно вздохнула Аленка. — Вы бы попробовали, Антон Сидорович. Хороших песен мало.
— Некогда пустяковиной заниматься! Шевелитесь быстрее.
Ящики с консервами, кули с мукой, рогожевые мешки с картофелем, рацию, новенькие палатки мы стали перетаскивать к вертолету. Аленка все время старалась груз брать потяжелей, а когда я упрекнул ее за горячность, она, щуря глаза, показала мне кончик языка.
— Это не делает тебе чести.
— Ты лучше свою жену береги. С чужими вы ангелы, а своих жен… Скажешь, я не права?
На эту тему у нас с Аленкой разгорелся спор. Я не знаю, кто бы в нем одержал верх. Перепалку вскоре пришлось прекратить. После воя сирены, запыхавшись, на базу прибежали вертолетчики. Аленка мне приказала держать язык за зубами и начала их умолять немедленно вылететь в лагерь. Вертолетчики уточнили квадрат на карте, и мы через несколько минут поднялись в воздух.