Алёнкины рассказы - страница 8

Женя – длинноногая красавица с огромными карими глазами, в будущем ответственный руководитель одного из подразделений пассажирского хозяйства Свердловской железной дороги. Она была старше меня на пять лет. Но мы дружили с ней всю жизнь. Я ни у кого не видела таких чудесных волос. Они были густые, необыкновенного рыжеватого цвета и спускались ниже пояса. Однажды она заболела, и мой папа её лечил. Женя после этого написала письмо в Москву на радио в редакцию передачи «Пионерская зорька». И это её письмо зачитали на всю нашу тогда огромную страну СССР! В письме Женя писала, какой замечательный мой папа и что она тоже обязательно, как и он, станет врачом. Потом по её заявке для папы спели песню. А у вас были такие необыкновенные соседи? Их двери и сердца всегда были для нас открыты.

1959 год. Женя Униговская и Алёнка

Ах, как хочется вернуться,

Ах, как хочется ворваться в городок.

На нашу улицу в три дома,

Где все просто и знакомо, на денёк.

Где без спроса ходят в гости,

Где нет зависти и злости —

Милый дом,

Где рождение справляют

И навеки провожают всем двором.

Спасибо тебе, наш милый дом, в котором никогда не закрывались двери квартир, наш добрый двор и наши замечательные соседи, за то что вы были в моей жизни.

1954 год. В санках Лёня, рядом Яша Униговский

Когда в сентябре 1953 года родился мой брат Лёня, магазины не баловали родителей изобилием детских колясок и санок. А уже в феврале брат приобщился к обществу таких же малолетних ясельных сородичей. В нашем дворе жил дедушка-умелец, который сделал для брата из фанеры замечательные голубые сани, напоминающие коляску. Прямо как в песне:

Санки сделал старый дед маленькому Ване.

Пес Буян пришёл смотреть, как несутся сани.

Лёню с утра укладывали в этот рукодельный транспорт и везли на встречу с ясельным коллективом. Прошёл год. В следующую зиму брат, уже освоивший позу сидящего, гордо ехал с мамой в санях, ещё не подозревая, что скоро ему придётся потесниться.

В один из октябрьских дней моя душа летела над лужами города Свердловска, водами Верх-Исетского пруда и заметила своих папу и маму. Меня не интересовали их заслуги перед отечеством и планы на жизнь. Я ещё не разобралась даже в том, что они были такие классные и что я полюблю их безусловно, безоговорочно и навсегда. Я сразу поняла, что мне как раз сюда и надо, потому что у них был красавчик Лёня. А это уже веский повод для создания организованной группировки.  У меня не было никаких сомнений, что мне нужно приблудится именно к этой семье. Я пришла и здрасьте. Прошу любить и баловать. Опекайте, растите, воспитывайте и делайте из меня большого Человека.

Так, о чём это я? Вернёмся к нашим баранам, то есть к нашим саням. Лёня с самого начала молча игнорировал моё появление в его и только его дружной семье. В том своём юном возрасте он не хотел входить в одну мной задуманную группировку. А однажды капнула последняя капля в протекавшем ведёрке его терпения.

Настал мой черёд составить ему и его сопливым товарищам компанию в детском учреждении. В санях лежачее место было отдано мне, а ему пришлось пересесть на облучок, опустив ноги на моё укутанное тело. Этого он перенести не мог.

– Давай Ленку выкинем! – предложил он маме.

Выждал томную паузу и добавил:

– В сугроб или в мусорку.

Я к тому времени говорить ещё не умела, но уже усвоила папины слова, что в голове есть мозг, который мог думать. И мой мозг сказал:

– Выкинуть, конечно, можно, но ведь сразу подберут! Такие чудесные девочки на дороге долго не валяются! Вот вы прошли бы мимо такой ничейной красавицы?!

Но я всё-таки напряглась, вдруг маме понравится предложение моего «доброго» братца.

1955 год. Алёнка и Лёня

Придя в себя и обретя дар речи, она попыталась объяснить ему, что это не самая лучшая его идея. Я очень хорошо запомнила её аргумент.

– Нельзя Лену выкидывать. Не ты её находил, не тебе добро переводить.

Мама вынесла окончательное решение. И мы полным составом отправились дальше к нянькам и горшкам. Спасибо тебе, дорогая! Ты самый любимый, бесценный и значимый для меня человек в жизни!

А что Лёня? Об одном он тогда не догадывался. Что через много-много лет мы будем совсем старенькие и седые. Будем сидеть себе рядышком, и я, придерживая челюсть, буду зачитывать ему наши истории из моей книжки. А он будет хитро улыбаться своим беззубым ртом. Не потому, что ему смешно, а потому, что он меня любит так же сильно, как люблю его я. Пусть не с первого взгляда, но зато до последнего зуба.