Алесия, барышня в бегах - страница 15

— Отпустите меня, — пошептала я, чувствуя, как к горлу подступают слёзы. — Пустите!

И Эбрел рассмеялся.

— Неужели я напугал нашу бедную барышню! — воскликнул Эбрел, — Алесия, неужели вы думаете, что я собираюсь причинить вам зло?

Я всхлипнула. Потому что сказать мне было нечего.

— Вы здесь вовсе не пленница, не думайте, — продолжал говорить Эбрел, — не хотите пить вино, не пейте. Я ведь вас не заставляю.

— Спасибо, — пролепетала я, чувствуя полную безнадёжность.

— Не хотите сидеть, пожалуйста, не сидите. Можете ходить… — Говоря это Эбрел достал из кармана часы на цепочке, откинул их крышку, и посмотрел время, — как, однако, забываешься в присутствии красивых девушек! — сказал Эбрел, — увидел вас, Алесия, и всё забыл. А у меня ведь важный звонок. Севелен, у нас ведь найдётся комната для барышни Алесии?

Севелен кивнул.

— Вот и проводи туда девушку. Пусть поспит.

Севелен грубо взял меня за локоть и потащил прочь.

Я шла по коридору со стеклянным потолком, шла за Севеленом Доньяртом, который вёл меня за собой как пленницу. И мне казалось, что ничего хуже плотоядных взглядов Эбрела Доньярта в моей жизни не было и не будет.

Но нет, оказалось будет. Потому что его племянник, Севелен Доньярт, худощавый и малопривлекательный молодой человек, вёл меня вовсе не в комнату. Не туда, куда Где-то на середине пути он принялся грубо толкать меня, чуть ли не бить, я не успела решить, надо мне кричать или нет (потому что кого мне звать на помощь? Эбрела? Ведь кроме этих двоих, Эбрела и Севелена на корабле больше никого не было), я не успела решить этого, а Севелен уже до толкал меня до шлюза.

— Это скафандр! Тебе! Одевай! — крикнул Севелен, швыряя в меня тонким комбинезоном из жёсткой, грубой ткани.

— Зачем?

— Одевай, и выходи!

И он открыл внутреннюю дверь шлюза. За внутренней дверью, сделанной из узорчатого стекла, был узкий тамбур, а за ним другая, металлическая дверь, выходившая прямо в открытый космос.

— Одевай скафандр и выходи! — приказывал мне Севелен Доньярт.

— В космос? — ошарашенно спросила я.

— Да!

— Но ведь это не скафандр! — сказала я, трясущимися руками расправляя холщовый комбинезон, — Это… Это что-то другое!

— Всё равно выходи!

«Зачем?» — поражалась я, — «Для чего?» Почему этот человек желает мне смерти, да ещё и такой мучительной? Потому что вышвырнуть меня наружу сейчас, в тёмной космической пустыне между Марсом и Венерой означало верную и мучительную смерть. Я просто замёрзну там в этом тонком холщевом комбинезоне, я мгновенно задохнусь!

— Выходи в космос! — прорычал Севелен.

И тут я, наконец, закричала. Я кричала громко, так, как никогда в жизни, и кричала я с твёрдым намерением докричаться до Эбрела. Каким бы он ни был, он, хотя, бы, не желал мне смерти, по крайней мере, прямо сейчас.

— Помогите! — кричала я, — помогите!

— Заткнись! — Севелен зажал мне рот рукой, — Хватит!

И подхватив меня на руки, он вынес меня из этого коридора, и затолкнул в какую-то дверь, за которой был полный мрак.

— Тихо! — гневно прошептал мне Севелен через запертую дверь, — ни звука!

Но по коридору уже звучали уверенные шаги Эбрела.

— Севелен, что за шутки? — спрашивал его голос, — почему барышня кричит? Где она?

— Здесь, — сказал Севелен.

— В кладовке? Севелен, ты меня пугаешь. У тебя действительно непорядок с головой.

Дверь открылась, и на пороге возник Эбрел.

— Барышня Алисия, простите моего племянника, он, знаете ли болен. На всю голову. Давайте я вас провожу в нормальную каюту.

Голос Эбрела звучал обеспокоенно, и я решила, что он беспокоиться обо мне. Это давало мне слабую надежду, что я в нём ошиблась, что он вовсе не был безжалостным насильником юных девиц.

— Вот здесь подходящее для вас место.

Что ж, это «место» было действительно более подходящим, чем тёмная кладовка. Комната, куда меня привёл Эбрел, была обычной спальней, с бархатными портьерами, цветущими деревьями в кадках, и резными ширмами, отделявшими альков.

— Присаживайтесь, Алесия, — сказал мне Эбрел, — я сейчас занят, но через некоторое время я обязательно вас навещу.

Не могу сказать, что это меня обрадовало. Я совершенно не хотела видеть Эбрела. Он был, безусловно лучше, чем абсолютно безумный Севелен, но на этом его достоинства заканчивались.