Альфред Великий и Англия его времени - страница 16

умершего мужа. Такую же часть она получала и при разводе, уходя из семьи с детьми; в случае же если отец оставлял детей при себе, она приобретала «долю каждого ребенка»^>124. Видимо, в раннем Кенте жена и дети домохозяина в случае его смерти наследовали его имущество равными долями. Сходный характер носит титул 81-й, который в полном виде звучит следующим образом: «Если она (жена — А.Г.) не родила детей, то пусть отцовская родня получит имущество (floh) и утренний дар (morgengyfe)^>125. Наибольшую трудность в его интерпретации вызывает выражение «отцовская родня» (faedermgmagas), поскольку речь может идти как о родне покойного мужа со стороны его отца, так и об отцовских родичах женщины. В первом случае имущество умершего домохозяина, не имеющего прямых наследников, достается его отцовским родственникам, а бездетная жена не получает ничего. Во втором случае имущество бездетной жены покойного домохозяина, нажитое в браке, достается ее сородичам со стороны отца. Аналогичное установление встречается и в законах уэссексского короля Инэ, где предписывалось, что в случае смерти домохозяина (сеоrl) его жена должна взять на себя воспитание ребенка, а родственникам (magas) вменялось в обязанность доставлять ей средства на его содержание (корову на лето, быка на зиму) и охранять «владение» (frumstol), пока ребенок не подрастет^>126. Заметим, что и в этом случае не вполне ясно, о каких родственниках упоминает титул; скорее всего, речь идет о сородичах отца ребенка, которые, как мы уже знаем, в Кенте по крайней мере, наследовали ему при отсутствии у него детей. Интересно также, что в качестве наследников и в том, и в другом судебнике подразумевается потомство мужского пола, поскольку при определении срока опекунства во фразе «пока он (he) не достигнет десяти зим» употреблено местоимение в мужском роде. К тому же, если бы имелись в виду и женщины, то в качестве акта, завершающего опекунство, несомненно, был бы предусмотрен выход дочери замуж^>127.

Но, как бы то ни было, из приведенных постановлений кентских и уэссексских кодексов становится ясно, что если появившаяся у англосаксов индивидуальная семья и вела самостоятельное хозяйство, то право собственности на имущество, которым она пользовалась, еще сохранялось за большой семьей. Логично предположить, что в состав этого имущества входила как движимость, так и недвижимость (в том числе земля) и ее наследование и распоряжение регулировалось шедшим с древних времен правом фолкленда. В пользу такого предположения говорит тот факт, что используемые в анализируемых титулах термины, обозначающие наследственную массу, подразумевали и движимое, и недвижимое имущество. По справедливому наблюдению Л.Я. Гуревича, скорее всего, именно земля в первую очередь переходила под контроль родственников на время малолетства наследников, что лишний раз подтверждает, что институт фолкленда исключал частную собственность на землю. Поэтому формирование аллодиальной собственности внутри общинных структур англосаксов происходило крайне медленно. Лишь постепенно возможности распоряжения землей фолкленда повышались, хотя и в VIII—IX вв. юридически ее нельзя было передавать посторонним общине лицам^>128.

С начала VII столетия у англосаксов получает распространение практика пожалования королем части подвластной ему земли в управление-кормление членам своего рода, а также представителям родовой и складывающейся служилой знати. Такая земля получила название «бокленд» (от древнеанглийского bос — «грамота»). Пожалование на праве бокленда по букве формуляра грамоты давало его владельцу право полной и ничем не ограниченной частной собственности на землю с возможностью передачи ее по наследству. Однако на самом деле все обстояло гораздо сложнее.

Типичная грамота на пожалование бокленда была смоделирована по образцу частноправовых актов поздней Империи, и по юридической форме право бокленда сильно напоминало распространенное в позднеримском праве jus perpetuum. К VI столетию концепция jus perpetuum, которая в классическом римском праве имела в виду лишь долгосрочную аренду государственных земель, начала включать в себя представление о том, что предполагается не только аренда, но и некое право владения имением фиска с возможностью изъять часть доходов с его держателей в свою пользу