Алхимия - страница 65

Предписания ван Гельмонта и Парацельса, в соответствии с которыми выполнен этот труд, придают ему большой вес и несомненную полезность для людей знающих.

По признанию герметического философа, его часто посещала тень самого загадочного человека из всех, известных в мире мысли и ведения, сопровождаемая призраками, изображёнными на гравюрах некоей редчайшей вышедшей в свет в Нюрнберге книги. Что это была за книга — может быть, De subtilitate rerum, которая сама собой появилась на его столе, открытая на нужной странице? В книге содержались «тысячи определений Луны, которые я, — признаётся Сирано, — не способен был сам породить». Трактат Жерома (Иеронима) Кардана, развивающий его странные теории и пьянящие колдовские формулы, с поразительной точностью указывает на всеобщую природу как духа, так и материи, на ея тождественность с временем и пространством, подчинение высшей деятельности мировой души. Именно Кардан, а не Декарт, впервые высказал суждение о невозможности пустоты во вселенной.

Во французском переводе Ришара де Бланка[159] читал Сирано книгу знаменитого миланского медика или в латинском оригинале? Мы этого не знаем, однако, полагаем, что, верный языку Виргилия, Савиньён отдавал предпочтение великолепному Нюрнбергскому изданию. Национальная Библиотека располагает одним, очень высокого качества, экземпляром в каталоге герцога Гастона Орлеанского, ординарным дворянином которого был Тристан л'Эрмит, закадычный друг Бержерака. В свете древней науки Гермеса интересно исследовать приведённую в Государствах Луны хвалу поэту, которую произносит Дух (Démon), защитник нашего исследователя-физика, перечисляя три чудесных сосуда (fioles) и предлагая их Тристану:

Однако, прежде, чем следовать за нашим философом в его путешествии по белому спутнику, мы посетили хранилище книг на улице Ришельё, чтобы ещё раз пролистать тяжёлый том Жерома Кардана, прочитанный нами очень давно. В результате мы сделали вывод, что свидетелем сверхъестественного посещения был не сам Иероним (Жером), протестующе заявлявший: «Я, никогда не видевший духов (genies)…»; qui Dæmonos nunquam vidi[160], а его отец Фациус Карданус.

Рассказ об этом посещении (действительном или выдуманном), происшедшем 13 августа 1491 года в 8 часов вечера, заимствован Иеронимом из Воспоминаний его первого учителя — собственного отца — и носит полностью алхимический характер. Среди семи посетителей, представших пред Фацио Карданом, двое, благородного сложения, вели за собою прочих пятерых. Из них первого, высокого, одетого в красное, сопровождали тоже двое спутников, второго, пониже, белого — трое.

Для всякого герметика очевидно, что речь здесь идёт о золоте и серебре, сопровождаемых несовершенными металлами, влекомыми благородным естеством и цветом. Вот почему железо и медь следуют за золотом, чьи свойства — мужские, сульфурные и красные; а в свою очередь свинец, олово и ртуть (mercure) — за женским, меркуриальным и белым серебром.

XLVII. Кормчий живой Волны (ветры и приливы)

Внимательно рассмотрев этот рисунок, вовсе не иносказательный, а астрономически точный, мы уже не удивимся тому, что Василий Валентин в Двенадцати Ключах Любомудрия весьма настаивал на значении ветров.

Сирано Бержераку ясно, что философская и благородная минеральная чета, проявляющая себя через двух великих старцев, «обитателей Луны», указывает на золото и серебро мудрецов, прародителей всех металлов, как драгоценных, так и низких; но наша чета внутри алхимического микрокосма сама порождена влажной ночной звездой, которую все древние авторы почитали как материей, так и деятельницею Великого Делания. Это и есть меркурий мудрецов, добрый вождь лунных путешествий Бержерака, узнавший в нашем философе галла и гражданина Луны, который кабалистически ведёт его чрез посвятительные пространства, где обитает