Алхимия крови - страница 2

— Ну же, Каин, не медли, исполни свой долг! — негромко сказал он.

И парень подчинился. Размахнувшись, он с силой всадил кинжал в грудь двенадцатого главы дома Алой Чаши, как раз туда, где билось его сердце.

Смерть была быстрой — серебро в крови вампира убивает почти мгновенно. Грузное тело Альфреда ХІІ повалилось на пол, обливая черные мраморные плиты фонтаном крови.

Выждав, пока закончатся предсмертные конвульсии, Каин нагнулся и вытащил из груди покойного отца свой кинжал, после чего молча вернулся к трону. Теперь он имел право его занять.

На мгновение он остановился, обводя взглядом всех собравшихся. Сердце колотилось как сумасшедшее, а от обилия эмоций на глаза наворачивались слезы. Но его подчиненные смотрели на него с восторгом.

— Двенадцатый глава дома Алой Чаши мертв, — сообщил он тихо, опасаясь, что его голос будет дрожать.

И в ответ зал взорвался бурными одобрительными возгласами и аплодисментами.

— Да здравствует тринадцатый глава! — ответил ему дружный хор голосов.

— Бессмертие? — голос девушки прозвучал звонко и жизнерадостно, с оттенком несерьезности и игривости. — Какой интересный вопрос, Рэйвенштольц! Разумеется, любой девушке хочется в это верить. Ведь тогда наша молодость длилась бы вечно! И мы оставались бы вечно прекрасными!

Ответом ей послужила легкая полуулыбка на чувственных губах известного светского льва, который и задал ей этот вопрос.

— Вот как? — бархатистым голосом проговорил он. — Девушки думают только о красоте?

Воодушевленная его ответом, юная Сесилия Райт продолжила.

— Да! Конечно же, о чем же нам еще думать? Красота — это наше самое лучшее оружие против… — она кокетливо блеснула глазами, — … против таких охотников, как вы!

Они находились в отдельной комнате дома Рэйвенштольцев, и здесь девушка могла позволить себе вести себя чуть более раскованно, чем пять минут назад на балу.

Впрочем, она и на балу не особо церемонилась и согласилась уединиться с Домианом уже после третьего танца и второго дня знакомства. Впрочем, ее можно было понять. Не зря же ее сегодняшний кавалер считался одним из наиболее богатых аристократов, и при этом его репутация слегка чудаковатого светского льва, эгоиста и циника в сочетании с ошеломительной внешностью явно прибавляли ему обаяния.

— Охотников, — повторил Домиан, подходя к столику с несколькими дорогими бутылками вина и беря в руки одну из них, — что ж, милая Сесилия, давайте с вами выпьем, у меня как раз появился отличный тост!

Девушка очаровательно улыбнулась. Ее милая улыбка, ее сладкий голосок, золотистые кудряшки, выбивающиеся из-под замысловатой прически и персикового цвета платье с обилием белых кружев — все это идеально смотрелось в его комнате, обустроенной в стиле барокко. Даже три нитки белого жемчуга на ее нежной шейке казались украшением не только Сесилии, но и самой комнаты, ее атмосферы. Домиан на миг залюбовался этой красотой, склонив голову набок и просто наслаждаясь чудным моментом. А ведь действительно, было бы замечательно, если бы это было возможно — оставить милую Сесилию такой навсегда, навечно семнадцатилетней, в этом платье, присыпанной пудрой и благоухающей лилиями. Красота стоила того, чтобы ее увековечить… впрочем, еще больше того стоила сама жизнь.

— Предлагаю тост, — он налил вино в бокал и протянул его девушке, — за бесконечность прекрасных моментов!

Сесилия снова улыбнулась и приняла бокал, стиснув изящную тонкую ножку маленькими затянутыми в белые кружевные перчатки пальчиками.

— Какой прекрасный тост, — проговорила она, — мистер Рэйвенштольц, вы потрясающе умеете говорить красивые вещи!

— Для такого светского льва, как я, это — непременное условие, — ответил он, пригубив вино и наблюдая за девушкой.

Она тоже отпила из бокала. Улыбка на ее губах сохранилась еще несколько секунд, после чего внезапно сменилась беспокойством. Сесилия побледнела, ее глаза широко распахнулись, а пальцы с силой стиснули ножку бокала.

— Что с вами, прекрасная леди? — со спокойной иронией осведомился Домиан. — Вам нехорошо?

— Мне… — девушка внезапно закашляла и уронила бокал. Он вдребезги разбился, забрызгав подол светлого платья рубиновой жидкостью. — Мне… нехорошо… помогите!