Алиедора - страница 30
Королевские роты наконец-то подоспели на выручку осаждённым.
Дон Дигвил всегда отличался немалой рассудительностью. Вот и сейчас храбрый дон привстал в стременах, осипшим от внезапного (но такого объяснимого) волнения голосом велев своим конникам бросить пленных и на всём скаку уходить прочь, к главным силам сенора Деррано.
Алиедора не помнила, когда её сморил сон. Она прикорнула в углу, на жёстком сундуке, дав себе слово «поспать лишь самую чуточку». Однако, открыв глаза, доньята обнаружила, что утро уже давно наступило и по застилавшим полы коврам ползут яркие солнечные пятна.
– О-ох!
«Не торопись», – вдруг прошелестело под потолком, словно голос шёл откуда-то с небес.
«Не торопись», – подхватили глубины земли, низким, но не слышимым никому, кроме доньяты, басом.
«Не торопись», – встряла и вода во рву – на два голоса.
Потом то же самое прошелестели деревья, трава и камни, вольные ветра и невидимые днём звёзды.
Алиедора замерла, словно налетев на стену. Горло сдавило судорогой, на глаза сами навернулись слёзы.
Она всё поняла, ещё никого не увидев и ничего не услышав.
Папы, отца, сенора Венти – не стало этой ночью.
Разум было трепыхнулся: «Да откуда ты знаешь?! Беги, дура, спроси! Может, всё совсем не так!» Однако доньята только покачала головой, даже не пытаясь утереть потоком льющиеся слёзы.
И так, шатаясь, незряче брела по коридорам, пока не натолкнулась на так же, как и она, тихо плачущую нянюшку.
Коленки у Алиедоры подкосились, и она сползла на пол.
Папы больше нет. То есть он есть, просто больше не с нами. Он, конечно же, сейчас уже возле самого Ома Прокреатора. Или…
Или душа его замерла сейчас на обочине тёмной дороги, где огромными скачками несётся Сфинкс, золотистая грива, словно пламенный шлейф; в серых бессолнечных небесах парит, широко раскинув огненные крылья, оранжевый Феникс; а на самой дороге, бесконечной вереницей – сонм жемчужно-сребристых призраков: это души мёртвых, покинувшие обречённые тлену тела и ставшие частью Великого Воинства.
Сфинкс впереди, Единорог позади, словно исполинский живой адамант. Дорога пролегла прямо, широченная, ведь ей надо вместить все души, когда-либо жившие в мире Семи Зверей; она ведёт к неведомым морским безднам, где над чёрною пучиной, не имеющей ни дна, ни берегов, скользят изгибы Морского Змея, а из неизмеримых, непредставимых слабым человеческим разумом пространств поднимется, зловеще шевеля щупальцами, исполинский Кракен. Где-то вдали от безжизненного обрыва над тёмным океаном вздымаются фонтаны – то дышит, извергая потоки воды, мрачный властитель морской бездны, великий Левиафан.
Шествие душ закончится там, на пустых гранитах; с резким воплем отпрыгнет в сторону Сфинкс, Водитель; заржёт, вскидывая голову, Единорог, Гонитель; из плотных облаков вырвется алый, как молодая заря, Грифон, пронесётся над новопреставившимися, роняя с крыльев капли пылающей крови.
Трусы, мягкосердечные рохли, кто не знал, с какого конца браться за меч, – сгорят, и ждёт их дорога бесчестья – вниз по узким тропам к морю, где будут их хватать щупальца Кракена, обвивать тело Морского Змея, и повлекут в глубину, где нет света и дыхания и только долгая мука – пока не искупится вина.
Кто был при жизни смел, кто дерзал и шёл наперекор, кто не отступал и не сдавался – те пройдут сквозь пламя Грифона, и оно не причинит им вреда. Их ждёт иной путь: стать частью Великого Воинства и двинуться следом за Фениксом сквозь пласты и планы бытия, туда, где есть достойное дело умеющим держать меч и бесстрашно идти в бой. Может, там они вновь облекутся плотью, может – нет, станут духами битвы, способными испытывать и страх, и боль, потому что в том, неведомом, они тоже могут погибнуть, и тогда уже – поистине невозвратной смертью.
Алиедора плакала. Взгляд затуманился от слёз, и это было хорошо – они, словно магические линзы, позволяли смотреть сквозь плоть мира, так, что где-то на самой грани доступного взору открывалось само Великое Древо и окружающий его мягкий голубоватый сумрак, наполненный мириадами блуждающих огоньков.
Примите родителя моего, всемогущие Звери. Пусть ему будет весело биться в вашей нескончаемой войне…