Алиса в Заиголье - страница 5

Мыш чуть не умер со страху, и, чтобы оживить беседу, которая так приятно начиналась, Алиса решила больше не делать резких телодвижений.

— Ах, сударь, я вовсе не хотела снова напугать вас, — чуть слышно шептала она, легонько охлопывая и оглаживая ладошками макушку копны, пока та опять не стала ровной и плоской, — просто мне нужно было устроиться поудобней.

— Н-да? Никагда не видал, чтобы каметы так корчились и карячились, — хныкал Мыш. — Ну, пачему, пачему вам вздумалось упасть именно в маю капну?!

Алиса собралась было возразить, что, во-первых, она («разрешите вам еще раз заметить, сударь!») никакая не комета, а во-вторых, она ни за что и ни на что не хотела падать, как вдруг до неё дошло, отчего говор Мыша кажется ей таким странным (если не считать странным то, что мышь вообще разговаривает).

— Я знаю, пачему вы так разгавариваете, — передразнила она Мыша. Насмешничать нехорошо, но Алиса уже не могла остановиться. — Патаму что вы «сталичная штучка»! (Это выражение она однажды слышала от кухарки.) Все столичные акают, а деревенские окают. Вот вы и говорите кАпна вместо кОпна… — И тут же зажала рот ладонями, поняв всю невежливость своего замечания.

Деревенский Мыш надулся, как мышь на крупу.

— Лучше бы мне язык прикусить! — шёпотом вскричала Алиса, краснея от стыда. — Я не хотела… я только подумала…

— Чего тут думать? — фыркнул Мыш. — Эта капна, она и есть кАпна, н-да.

— Прошу прощения? — вежливо сказала Алиса.

— Ежели вам нужна была кОпна, ну и падали бы в кОпну, н-да, — продолжал Мыш сердито. — А у нас тут — чем багаты, тому и рады — кАпна! Сами посмотрите! — И он ткнул лапкой в солому.

— Самая обычная солома, — заупрямилась Алиса. — И смотреть нечего.

— Наабарот, эта самая А-бычная сА-лома. Пасматрите, пасматрите павнимательней.

Алиса посмотрела и вдруг увидела в очертаниях спутанных сухих травинок нечто странное. Она выдернула одну, оглядела — и:

— Да ведь это же буква А! — Алиса вертела соломину так и этак, потом взяла другую, третью — все они были заглавными А.

— Ну? — Мыш хмыкнул. — Я же вам гаварил — кАпна сАломы.

— А для чего? — не поняла Алиса.

— Н-да, сразу панятно, что с неба упала, — с презрением процедил Мыш. — Эта ведь наш уражай. У нас буквы — главная сельскахазяйственная культура.

Алисе понадобилось некоторое время, чтобы переварить столь невероятное сообщение; затем она спросила:

— А как же вы собираете урожай?

— Ну, пра другие буквы не скажу, — Мыш почесал соломинкой за ухом, — н-да. А вот А мы косим на Авось…

— Про овёс я кое-что знаю: «это — пища лошадей и аристократов», — задумчиво протянула Алиса и тут же стала энергично отмахиваться от слишком настырного жучка. — Кыш! Кыш! Лети гулять куда-нибудь подальше!

— Этак не гадится, — возмутился Мыш. — Давать атгулы в самую страду — а кто работать будет?

— Эти букашки работают? — удивилась Алиса.

— Ну, не знаю, где как, а у нас ани — не букашки, а буквашки. Сабирают буквы и складывают в слава! Прафессия у них такая — жуки-типографы. Н-да!

Алису разбирало любопытство, ей хотелось узнать, к примеру, что в этих краях делают с уже готовыми словами, как вдруг на глаза ей попался стебелек, который выглядел как-то неправильно. Двумя пальчиками осторожно вытащив соломину, Алиса увидела, что это совсем не А, а Н.

Мыш тоже увидел Н, и на мордочке у него появилось такое выражение, что Алиса едва не поперхнулась, сдерживая смех.

— Ах, боже, боже, боже мой! — запричитал Мыш. — Приблудная буква! А всему виной эти мои сорные ну да н-да — так и скачут с языка ни к селу ни к гораду! А меня-то из-за этаго, панимаете, могут прагнать с места — а саломка здесь такая мягкая да уютная!

Мышиные стенания так растрогали Алису (ведь Мыш и в самом деле ужасно огорчился), что она решила во что бы то ни стало его утешить.

— Ах, сударь, если вам так не нравится эта буква, — проворковала она, — мы сию минуту всё исправим.

Алиса ухватила Н за рога, осторожно, чтобы не сломать, сблизила их, а потом завязала кончики в аккуратный узелок, и — сорняк Н превратился в культурнейшее А.

— Вот, — сказала она, с удовлетворением рассматривая дело рук своих, — никто и не заметит.