Алладин в стране гигантов - страница 11

Алладин почувствовал, что вновь влезает в какие-то дебри. Он постарался успокоиться и собраться с мыслями.

– Не все люди так думают, – возразил он матросу. – На моей родине принято считать, что опасности подстерегают человека на каждом шагу. Но они закаляют руки и сердце, учат мужеству и отваге. Поэтому лучшие витязи сами ищут опасностей. Их жизнь служит всеобщим примером, потому что полна борьбы с опасностями! И я очень хочу быть похожим на этих витязей. Это моё самое заветное желание!

Алладин закончил выступление и взглянул на своих слушателей. Те, казалось, были просто поражены его пламенной речью. За столом царила тревожная тишина, собравшиеся удивлённо покачивали головами и многозначительно переглядывались.

Алладин воспрянул духом. Никто его ни разу не перебил, никто не помешал неуместными репликами и замечаниями. Наоборот, все внимательно слушали его слова, а теперь серьёзно их обдумывали. Вот оно – начало диалога!

Неожиданно для всех капитан грузно заворочался на своём стуле и громогласно изрёк:

– Странные желания порой обуревают людьми. Кто прав, кто не прав?..

Никто не ответил капитану Горо, да и что было отвечать?.. И сам капитан больше ничего не добавил. Некоторое время боцман, прищурившись, смотрел на Горо, а потом, словно разгадав его мысли, степенно сказал:

– Прав тот, кто соблюдает правила. И в этом капитан прав. Я, например, кроме правил вообще ничего не читаю. Но в правилах всегда есть мораль, которую я должен прочитать всем и каждому! А мораль такова: нет правил без исключений, поэтому в виде исключения нужно идти навстречу заветным желаниям ближних, какими бы странными они ни казались на первый взгляд.

Боцман обвел всех присутствующих тяжёлым взглядом. Глаза его остановились на юнге.

– По морскому обычаю первым должен высказать свои соображения самый младший из команды. Встань, юноша, и скажи все, что считаешь нужным.

– Я всегда считаю, как меня учили, – робко ответил юнга. – Дважды два – четыре, трижды три – девять... Главное – знать, куда идти, но, боюсь, дальше десяти дело не пойдет.

– Ты совершенно прав, мальчик. Ты далеко пойдешь. – Боцман обернулся к Алладину и пристально на него посмотрел. – Никогда ещё команда «Странника» не чуждалась чужеземцев. Не будет этого и на этот раз. А раз не будет, то и говорить не о чем. – Боцман покосился на капитана. – Одно могу сказать: странное твоё желание со скорбью нами услышано и принято к сведению. Но, сам понимаешь, правило есть правило: мы должны все хорошенько обдумать.

Алладин растерянно кивнул и, поблагодарив за обед, откланялся. Он вновь потерпел фиаско. Южные торговцы все понимали слишком буквально.

К вечеру поднялся ветер, и началась буря. Корабль всё сильнее качался и скрипел, его подбрасывало кверху, швыряло из стороны в сторону. Палуба перестала быть твёрдым и надёжным оплотом.

Как раненый зверь, корабль прыгал, метался, взлетал под самые небеса, но стоило примириться с его стремлением ввысь, как он стремглав летел в бездну. Кипящая пеной вода проносилась через всю палубу, отыскивая зазевавшуюся добычу, сбивала с ног и с рёвом уносилась прочь. Небо и море смешались в одну чудовищную карусель, и отделить одно от другого было крайне затруднительно. Так продолжалось два дня.

На третий день матросы вытащили измученного, мало что соображающего пассажира на палубу и поставили его перед капитаном.

– Я долго думал над твоими словами, – закричал Горо, стараясь перекричать рёв ветра, – и они пришлись мне не по душе. Но, уважая тебя, я решил пойти тебе навстречу и выполнить твоё самое сокровенное желание. Ты по-прежнему хочешь быть похожим на славных витязей и бороться с опасностями?

– Конечно! – закричал в ответ Алладин.

– Тогда поздравляю тебя! Желаю успешной борьбы! Мне очень не хочется с тобой расставаться, но, боюсь, буря скоро кончится, и бороться будет не с чем, а твоё желание для меня превыше всего. – Капитан посмотрел на небо и нехотя кивнул матросам: – Бросайте его за борт!..

– ...Так я и оказался в этих местах, – закончил свой рассказ Алладин. – Во всём виноват мой длинный язык и то обстоятельство, что южные торговцы воспринимали каждое моё слово слишком буквально!