Алмаз — драгоценный камень - страница 10

Рената сняла тапки, встала на коленки близнецов и дотянулась до звонка. Дверь открыла соседка тетя Таня.

— Тетя Таня! Там уже деревья привезли. Скорее. А то не достанется!

— Идем, Рена… Коля, пошли! Ребята зовут, — крикнула она в глубь квартиры.

У следующей двери Рената и Вовка подставляли коленки, а Женька звонил. Потом звонил Вовка. После него — сестры Каблуковы.

Через десять минут во дворе уже было полно народу. Ренатин папа и высокий мужчина в очках мигом открыли борта грузовика. Осторожно, чтобы не повредить корни, брали с машины тоненькие топольки, раскидистые, с темно-красной корой вишенки, крепкие, будто отлитые из металла, трехлетние деревца ореха. Мама и соседка тетя Таня принимали у них саженцы и передавали дальше. Деревья-малютки, как по волнам, плыли из рук в руки к уже приготовленным для них ямкам. Папа говорил, наверное, что-то веселое, потому что мама и тетя Таня громко смеялись.

Рената тоже смеялась. И думала, что воскресник — это очень здорово. И ей уже совсем не было жалко тех билетов в кино, которые пропали.

Из магазина вышли две молоденькие продавщицы.

— Ох ты! Красота какая. Мы тоже сейчас! — и убежали. Вскоре все свободные продавцы и сам директор принялись за дело. Приехала большая машина-поливалка. Пожилой шофер дядя Вася поливал из шланга только что посаженные деревья. Рената услышала, как рядом заспорили два дяденьки.

— Дайте мне! Дайте посадить этот тополек, — просил директор магазина у высокого мужчины в очках. — Шустрый вы. За третье деревцо ухватились.

— А что, завидно? — улыбнулся высокий.

— Видите ли, дорогой товарищ, один какой-то ученый сказал: если человек за всю свою жизнь не посадил ни одного дерева… и еще что-то там не сделал… В общем, дрянь он, а не человек… А мне, знаете, как-то до сих пор не приходилось. Уступите мне этот тополечек! Ямку-то я выкопал…

— Ну, что ж, действуйте! Искупайте свой грех перед природой, — согласился мужчина в очках. — Тем более что я их посадил не одну тысячу. До войны в лесопитомнике работал.

Ребята сновали во всех направлениях. Собирались кучками. Обсуждали что-то. И снова бросались врассыпную. Они поддерживали деревца, пока корни засыпали землей, собирали камни, носили колья.

Рената обернула мягким байковым лоскутом тоненький ствол вишенки. Шпагатом привязала ствол к крепкому колу, вбитому папой.

— Пап! Теперь ветер не сломит ее, правда?

— Правда, Ренка… Вишенку не сломит. А вот тем деревцам тоже колья нужны. Беги и организуй еще штук двадцать.

— Ага, пап! Мы быстро. Мы хоть сто штук принесем! — И Рената побежала к товарищам…

Вечером друзья сидели на скамейке возле первого подъезда и любовались своим садом.

— Клава, а почему ваша мама не пришла деревья сажать? — спросила Рената. — Она же сказала: «Приду».

— Не знаю, — ответила Клава. — А папа в Москву уехав.

— А тебе что? Тебе больше всех надо? — накинулась на Ренату Сонька.

— Что ли, спрашивать нельзя? — удивилась Рената.

— Они и двор убирать не выходили, — сказал не то Женька, не то Вовка. — Все выходили, а они со своей мамочкой попрятались.

— Сам ты, дурак, прятался! Нас дома не было.

— И были! Твоя мать на балкон выходила. Я видел. А за дурака я тебе как дам палкой!

Сонька взвизгнула и отбежала от скамейки.

— Женя, не дерись, — Рената перехватила палку.

— А чего ж она. И я не Женька, а Вовка.

— Обманываешь! Я заметила. У тебя на штанах вон дырка зашита.

— Нет, Вовка! Давай поспорим?! — Он пощупал штаны и обернулся к брату: — Женька! Ты опять мои штаны стащил! Свои порвал, а теперь…

— А ты сам первый их схватил, когда одевался!

— Хитренький! Значит, опять на мой стул подсунул.

— А знаете что-о-о?! — перебила их спор Сонька. Она сделала такое таинственное лицо, что все разом спросили:

— Что-о-о?

— А у нас сберкнижка есть!

— Поду-у-маешь! — разочарованно сказали близнецы. — У нас тоже есть. Мы с мамой ходили деньги по ней получать.

— А у вас, Ренка, есть? — ехидно спросила Сонька.

— А зачем? У нас деньги в туалетный столик кладут, когда получка.

— Тю-у-у! — презрительно протянула Сонька. — У каждого должна быть сберкнижка. У нас аж три! У мамы. У меня. И у Клавки. Мама говорит, что у каждой порядочной семьи должна быть на книжке хоть тысяча.