Алоха из ада - страница 6

— Иди на хуй, мам.

Мы едем через весь город туда, что отцы города зовут Историческим Округом — ироничное название для городского района, у которого нет истории, но который повидал больше дерьма, чем многие страны. Ничего страшного позабыть обо всех этих Мэнсонах[16], знаменитостях с передозом, высасывающих мозг религиях, НЛО-религиях, дешёвых сатанистах, связанных с рок-н-роллом самоубийствах, захватах земель, серийных убийцах, безжалостных бандах и ещё более безжалостных копах, выживальщиках с ящиками патронов, сигарет и замороженных сублимированных бобов в своих поселениях в пустыне, пока мы не забываем привезти семью в Даунтаун, чтобы выпить латте и полюбоваться поддельными футболками с Микки Маусом.

Мы бросаем машину на парковке отеля «Билтмор» и начинаем прогулку через четыре квартала к Брэдбери-билдинг. Это откровенно глупо, но Видок настаивал, что сможет идти, что бы там ни случилось с его ногой при падении. Я повидал множество травм. И знаю, что не сможет, но позволяю ему ковылять, пока он не хватается за мою руку, пыхтя и отдуваясь, прежде чем завалиться на уличную стойку для газет, заполненную местной рекламой секс-услуг. Я и не знал, что она ещё встречается.

— Не желаешь срезать путь? — спрашиваю я.

— Будь так любезен, — отвечает он.

Я забрасываю его руку вокруг своей шеи и поднимаю со стойки.

Мы ковыляем до угла и огибаем японский ресторан. Я тащу его в тень у служебного входа. Мы входим в Комнату Тринадцати Дверей, и я практически выношу его через Дверь Памяти в кабинет мистера Мунинна.

Каждому хорошему вору нужен скупщик краденного, и у Видока это мистер Мунинн. Обычный магазин Мунинна, который он держит для своих отчасти простых клиентов, расположен на несуществующем этаже старого Брэдбери-билдинг, здания на стыке научной фантастики и арт-деко. Он обслуживает довольно избранную клиентуру — в основном Саб Роза и убер[17]-богатую элиту Лос-Анджелеса. Но если вы когда-нибудь наткнётесь на его магазин и сможете себе позволить Фурию в хрустальной клетке, семена из яблока Евы или эрекционное кольцо Наполеона из китового уса, он вас впустит. Мистер Мунинн бизнесмен.

По-настоящему интересные вещи он хранит в глубокой пещере под Брэдбери-билдинг. Его секретный бутик только для самый странных и отборных предметов в мире. Вот там мы и выходим.

Когда видит нас, Мунинн широко простирает руки, словно благословляет.

— Мальчики, добро пожаловать. Как приятно видеть, что вы снова работаете вместе.

— Совсем как в старые добрые времена. Я хромаю, а он был в огне, — говорит Видок.

Видок плюхается в позолоченное кресло, которое, наверное, принадлежало королю Туту.

Я несколько раз топаю ногой по каменному полу, вытряхивая дробинки, застрявшие в подошвах ботинок.

— В огне — мой лучший образ. Спроси любого.

Мунинн переводит взгляд на Видока, а затем обратно на меня.

— Можно поинтересоваться, как простое ограбление превратилось в греческую драму? И были ли свидетели, которые могут позже всё усложнить?

— Драма началась и закончилась демонами. Один в доме, другой на улице, — говорю я.

— Единственный свидетель — человек, которому принадлежал нужный тебе свиток, — говорит Видок. — На его доме был скверный покров, а в сейфе находился демон-хранитель. Ему будет слишком стыдно, что она заплатил за никчёмный щит, чтобы рассказать кому-нибудь. Несомненно, ему известно, что оставлять демонскую ловушку там, где на неё может наткнуться невинная сторона, это серьёзное нарушение заповедей Саб Роза. Нет, я считаю, что он будет зализывать свои раны и не расскажет о сегодняшнем вечере ни единой душе.

Мунинн улыбается и снова делает свой благословляющий жест.

— И вот мы здесь. Приключение завершилось лишь с парочкой шрамов, чтобы делать воспоминания более яркими. Ну а потом — вот твоя награда. Неплохая ночная работа, я бы сказал.

Я достаю шкатулку из кармана, затем стаскиваю обуглившиеся остатки своего пальто и бросаю их на каменный пол. Если бы это был кто-то другой, я бы растоптал его за подобное отношение, но Мунинн думает не так, как обычные люди. Не знаю, является ли он самым старым человеком в мире, но держу пари, что на расстоянии броска карлика