Алтарь эго - страница 8

– На крайний случай ты всегда можешь развестись.

– Не будь дурочкой. – Кейт сняла очки в красной оправе. – У тебя нет пластыря? По-твоему, все выходит так легко, так быстро. Поженились-развелись, словно проехали остановку и вышли, – предостерегала она, роясь в шкафчике и натыкаясь на кремы от геморроя и грибка на ступнях. – Мужья – это гадость. Они засоряют водосток волосками, которые растут у них в носу, причем их у них больше, чем у линяющего Лабрадора. – Она нашла упаковку с пластырем. – Они оставляют капли мочи на фарфоре… Постуринальный синдром. А еще разбрасывают спички с ушной серой и ковыряют под ногтями во время любовной игры…

– Тебе-то откуда знать? – перебила я ее. – Ты ведь думаешь, что одновременный оргазм может гарантировать только страховая компания. Дай сигарету, Энни.

– Ты же не куришь.

– Теперь курю.

Кейт уселась на край ванны и замахала рукой, разгоняя сигаретный дым.

– Просто на мне какое-то проклятие лежит, что ли… Вот и все…

– М-да… уже десять лет прошло, Кейт, пора бы с ним расправиться, – ответила я ей.

– Успех разлагает мужчин, – жестко отрезала Кейт.

Она конфисковала у Анушки сигарету, затушила ее об эмаль ванной и бросила в сторону окна.

– Так всегда говорят некрасивые женщины, которым не удается потрахаться, – парировала Анушка.

– Должна тебе сказать, что некоторые мужчины считают меня даже привлекательной. – Кейт открыла упаковку с пластырем, обмотала полоску вокруг дужки очков и снова нацепила их на нос. – Не то чтобы это имело значение, конечно… – сказала она, оправдываясь, и отобрала у Анушки шампанское.

– Вчера старая дева – сегодня феминистка. – Анушка нарочито зажгла еще одну сигарету «Картье». – Я не хочу организовывать еще один девичник на День святого Валентина и не хочу, чтобы мне в голову снова пришла мысль о самоубийстве. Понятно?

С соседней улицы доносились звуки органа.

– О боже! – Голос срывался от переполнявших меня эмоций. – Так что же, черт возьми, мне делать?

– Беги! – приказным тоном сказала Кейт. – Попробуй сбежать. – Она пыталась вытащить меня из свадебного платья.

– Прекрати сейчас же!

Анушка вцепилась в немытые, светло-помойного цвета волосы Кейт, которая ударила ее так, что та отлетела в сторону. Феминистка и девушка из Клуба благородных девиц тянули меня за руки в разные стороны. Я сжималась и разжималась, словно гармошка. В таком виде нас и обнаружила моя мама. Она осмотрела мой обломанный ноготь, пучки ярко-рыжих волос, зацепившиеся за гвоздь оконной рамы, размазанную помаду, остатки шампанского и отклеившиеся ресницы, свисающие, как гусеница-самоубийца, с моего заплаканного лица с разводами туши.

– Что здесь, черт подери, происходит? – Ее глаза сверкали металлическим блеском. Накрашенные когти сжимали кружку пива. Брутус угрожающе рычал.

– Мама… – Я заглатывала воздух, словно рыба, бьющаяся о дно лодки. – Я… мне… нужно еще раз подумать… – выпалила я. – То есть не еще раз, а уже сто сорок второй раз…

– Что? – взвизгнула она. Ее голос был подозрительно похож на лай маленькой капризной собачонки. – Конечно, ты выйдешь замуж, Ребекка! – Словно ножом скребли по тарелке. – Ты прожила с Джулианом пять чертовых лет. Ты любишь его, не так, что ли? А любовь всегда заканчивается браком.

– Вот именно, – проворчала Кейт. – На этом она и заканчивается.

– Брак – это же естественное развитие событий, правда ведь? А потом дети…

– Боже мой, только потому, что мне за тридцать, все постоянно спрашивают, когда у меня родится первый ребеночек. Почему? Я же не спрашиваю, когда ты купишь себе памперсы, только потому, что тебе шестьдесят!

Я кусала губы. Еще один прекрасный момент общения матери с дочерью. Это так умилительно, что доводит до слез.

– Мне не шестьдесят! – оскорбилась мама, ее щеки втянулись: весь воздух ушел на то, чтобы надуть губы. – Это… – Она всхлипнула в шелковый носовой платочек, как героиня романа Джейн Остин. – …это твой шанс обрести счастье. Такое бывает только раз в жизни.

– Что за бред, мама? Мне тридцать два. У меня уже было такое счастье миллион раз… Но вообще-то, я всегда могу его бросить, если не будет клеиться секс.