Алтарь Кирены - страница 5

— Кирена была твоим домом столетия назад, друг мой, — сказал Исадор. — Почти все, кого ты знал, умерли. Их больше нет.

— Но не их детей, и не названий, что я помню, — ответил Гэбриэль.

— Ты сомневаешься в мудрости происходящего? — спросил библиарий, наморщив брови.

— Нет! — выкрикнул капитан, разозленный тем, что Исадор мог заподозрить его в ненавистнейшем из всех грехов: грехе сомнения. — Это справедливо! Даже если бы мне велели в одиночку всадить по пуле в каждого мужчину, женщину и ребенка здесь, я бы сделал это. Планета погрузилась в ересь, она насквозь пропитана порчей варпа!

— Тогда почему ты так зол?

— Потому, что они скатились к ереси. Мои люди, Исадор, весь мой мир! Он достаточно изуродован, чтобы санкционировать истребление до последней живой души. Они подвели Императора, и ради чего? Скажи мне. Ради чего они пожертвовали спасением своих душ?

— Не знаю, друг мой. И я рад этому.

— Посмотри на Инквизицию внизу. Посмотри на них, кудахчущих о своем долге. Это не спорт. Это праведное и святое дело, но. — обмякнув, произнес Гэбриэль, внезапно осознав, что чувствует себя уставшим.

— Но что? — спросил Исадор.

Гэбриэль посмотрел на библиария и не увидел ни подозрительного взгляда, ни чувства отвращения — лишь заботу о друге.

— Но, — сказал капитан, — действия Инквизиции — будто нашествие саранчи.

— Такова их роль во всем этом. Их долг. Их дело — быть чумой, что очистит планету от скверны.

— Я не оспариваю их место в плане Императора. Не оспариваю даже необходимость всего этого. Этот зараженный мир должен быть ампутирован, иначе ересь охватит еще больше планет. Я лишь обеспокоен тем, нет ли здесь хоть кого-то, кто заслужил бы быструю, спокойную смерть. Не все здесь поражены порчей. Ясно, что не все заслужили столь жуткую участь, не все имена должно вычеркнуть из истории. Не все оказались столь слабы, чтобы пасть. Я думаю, мы могли бы позволить им сохранить достоинство в последние часы.

— Кто мы такие, чтобы дать им этот шанс? — спросил Исадор. — Я предпочел бы обречь на смерть миллион невинных, чем позволить одному ложному мученику во тьме ускользнуть от нашего внимания. Ложные святые подрывают, нет, издеваются над святостью нашей веры. Запомни, здесь нет невинных. Так решила Инквизиция. Ересь распространилась слишком широко, чтобы кто-то мог не заметить ее присутствия. Если они знали о святотатстве, то повинны в бездействии. Если они не заметили столь очевидной порчи, то должны заплатить за свою слепоту. Здесь нет никакой невинности, Гэбриэль. Только ересь, и долг, велящий уничтожить ее.

Исадор сделал паузу, очевидно, обдумывая свои следующие слова.

— Помнишь, что сказал святой Галантейн? Гэбриэль закрыл глаза, вспоминая строфы.

— Пусть каждая жертва будет уроком для других. Я жертвую своими глазами, чтобы другие могли видеть. Я жертвую своим языком, дабы вы не колебались, заслышав сладкие речи. — Он открыл глаза, увидев, как Исадор одобрительно кивает. — Ты имеешь в виду, что Кирену не следует рассматривать в контексте ее собственного несчастья?

— Этот урок предназначен не для Кирены. Этот урок для других: невежество не синоним невинности. Впредь жители Империума будут более бдительны по отношению к служителям губительных сил, дабы их собственные миры не разделили подобную участь. Гэбриэль снова взглянул вниз и увидел множество парящих вокруг сервочерепов, наблюдающих за событиями и записывающих все происходящее для потомков. Странно, что он совершенно не замечал их прежде.

— Какое позерство, — сказал он сам себе.

— Но это необходимо. Иначе, зачем нам было ввязываться во все это?

В этот момент Гэбриэль увидел внизу какую-то вспышку и затем изогнутый дымный след.

— Ракета! — прокричал он, но было уже слишком поздно.

Ракета огненным шаром размолотила правое стабилизационное крыло «Лендспидера», отправив транспорт к стенающей земле. Вцепившись в дверную раму, Гэбриэль забормотал литанию безопасной посадки, пока Исадор боролся за контроль над спидером; в последний момент ему удалось выйти из пике, и транспорт заскользил на днище по разоренной улице, разламывая пласкрит.