Альтернативный обмен - страница 10

— О как! Да-а, с таким условием я бы и сам любую фигню подписал не задумываясь, — засмеялся дядя Женя. — Вот это точно фантастика. Ну надо же, придумал… Советский Союз… Давай сюда свой пакет и это… Расписку на кого писать будем? На тебя?

— Нет, на Бойко Василия Ивановича…

Через четыре дня Винарский отловил Барабаша возле курилки и вручил ему желтоватый листок, исписанный с обеих сторон.

— Вот, Коля, держи. Всё, как обещал.

Николай вгляделся в строчки и удовлетворенно хмыкнул. «…Обещаю выплатить Бойко Василию Ивановичу денежную сумму, эквивалентную стоимости 2 (двух) тонн золота пробы 999 в дензнаках, имеющих хождение на момент исполнения обязательства…».

— Ну, ты молоток, дядя Женя. Я бы так никогда не придумал.

— Да ерунда это всё, — Евгений Захарович как-то невесело усмехнулся, затем открыл рот, вроде бы собираясь что-то сказать, но внезапно махнул рукой и, неловко сгорбившись, пошел прочь по длинному коридору. Николай недоуменно посмотрел ему вслед, однако мысль об удачно исполненной авантюре вновь привела разум сантехника в счастливо-восторженное состояние.

Переправив ценную расписку в будущее, Барабаш весь день ходил окрыленный и даже на вызовы прибегал секунда в секунду. С шутками и прибаутками менял сгоны, наворачивал на проржавевшие резьбы лён, крутил контргайки. Ему жали руку, хлопали по плечу. Конторские дамы многозначительно подмигивали веселому сантехнику и приглашали на посиделки с чаем. Николай бесхитростно улыбался в ответ и отнекивался — работы невпроворот, не до чаю. «Как же, однако, просто быть счастливым», — такая вот радостная и незатейливая мысль сопровождала его весь этот длинный и суматошный день.

На следующее утро Барабаш ураганом ворвался в кабинет Винарского, плюхнулся на стул и высыпал на обтянутую дерматином столешницу конфеты «Коровка». Николай знал, что из всех сладостей Захарыч предпочитал именно этот продукт, и потому захотел еще раз уважить старика и высказать ему запоздалую благодарность.

— Угощайтесь, дядь Жень. Я сегодня почти именинник.

Евгений Захарович грустно посмотрел на сантехника, потом порылся в выдвижном ящике и выложил на стол еще один помятый листок, похожий один в один на вчерашний.

— Знаешь, Коля. Я ведь тебе вчера не все рассказал, — старик помялся и, смущенно прокашлявшись, подтолкнул лист к собеседнику. — Не так прост оказался твой этот Чумайс.

Николай внимательно прочитал документ.

— Так ведь это…это… — сжимая в руках злополучный листок, Барабаш опрометью бросился в подвал к заветному шкафу. «Только бы успеть, только бы успеть».

Увиденное в подвале привело сантехника в ужас. На полу перед нишей громоздилась куча раствора, сбоку гудел трансформатор, а двое мужичков в брезентовых робах деловито прилаживали к пожарному шкафу стальные листы.

— Мужики, вы это чего?!

— Чего, чего, — проворчал один из сварных. — Не видишь что ли? Уроды какие-то шкаф бетоном залили, — мужик зло сплюнул на пол. — И где его только взяли, козлы?.. Ну, чего стоишь, помогай давай.

Николай машинально ухватился за край листа, потом украдкой залез в карман и, вытащив полдюймовую контргайку, бросил ее в пожарную нишу. Гайка осталась лежать на каменной полке, не собираясь никуда исчезать. «Всё, — тоскливо подумал сантехник. — Не успел. Конец приключениям».

— …а шкаф все одно нерабочий, — продолжал бормотать сварной, накидывая на лицо маску. — Нет тебе тут больше работы. Вот так вот…

… В расстроенных чувствах Николай брёл по коридору, не обращая внимания на окружающих. Впервые за тридцать лет ему хотелось заплакать от почти что детской обиды. Дверь в кабинет инженера по ТБ была приоткрыта. Сантехник молча переступил порог и устало привалился к деревянному косяку.

Евгений Захарович сидел за столом и с грустью смотрел на стоящую перед ним фарфоровую статуэтку. На вошедшего Барабаша он даже не глянул, лишь головой мотнул, указывая на стул. Сантехник сел и уставился отрешенным взглядом на дядю Женю.

— Знаешь, Коля, — прервал, наконец, затянувшуюся паузу Винарский, — у меня такое чувство, будто я сам, сам, понимаешь, собственными руками отдал наше будущее этому… этому… Мне ведь до самого конца казалось, что это шутка. А потом глянул Чумайсу в глаза и, ты не поверишь, страшно мне стало. Всю войну прошел, и ни разу… нет, ну боялся, конечно, но, чтобы вот так… нет, ни разу.