Альтернативный обмен - страница 14
Василий Иванович допил минералку, поставил стакан на стол и вынул из кармана еще один скомканный лист бумаги.
— Вот на этой бумажке все условия и расписаны, — произнёс бригадир, протягивая мятый листок Кацнельсону. — Полюбуйтесь, если хотите.
Борис Маркович разгладил руками копию ценного документа и углубился в чтение. Закончив читать, он ненадолго задумался, потом хмыкнул и постучал карандашом по столешнице.
— Хитер, Чумайс, хите-е-ер, — протянул конструктор с усмешкой. — Да только, вот что я тебе скажу, Василий Иванович. Дурак он, твой Чумайс.
— Как это? — опешил Бойко.
— А вот так. Видишь, чего он придумал? Союз распался — долг он признал. Но есть три дополнительных условия — реально он должен платить только после их выполнения. Смешно даже. Три условия, как в сказке дурацкой… У-у меня всего лишь три-и желанья, — фальшиво пропел Кацнельсон и насмешливо посмотрел на чешущего в затылке бригадира. — Вот, гляди. Условие первое. Президентом Соединенных Штатов станет негр. А кто, Вася, у нас в Штатах сейчас президент? Правильно. Негр. А негр — он и… э-э… в Америке негр, как его ни называй. Так что ставим плюсик возле единички.
— Хм, а ведь и верно, — согласился Бойко. — Негр, блин. Но это первое условие, а дальше там…
— А дальше, — перебил его Борис Маркович, — еще интереснее. Условие второе. Ха-ха. Китайские космонавты высаживаются на Луну… Да, пока не высадились, это факт. Но вот как ты думаешь, дорогой друг Василий, в обозримом будущем такое возможно?
— Еще как возможно. Эти точно смогут, — веско подтвердил Василий Иванович.
— Во-от. А я что говорю. Ставим полплюсика возле двоечки. А теперь, выходит, самое главное, третье условие. Не страшно, Вася?
— Нет, не страшно. Я уже и сам, кажется, понял.
— Ну а раз понял, значит, сам и расскажи мне, чего понял, — Кацнельсон сложил на груди руки и подбодрил бригадира легким кивком.
— Третье условие, — прочел Бойко последнюю строчку в документе. — Советский Союз будет восстановлен и его граждане снова начнут строить светлое будущее… М-да, а ведь точно, Борис Маркович, в нашей жизни и вправду нет ничего невозможного.
— Молодец, Василий Иванович. Бинго, как говорят наши заклятые друзья и партнеры. Действительно, нет ничего невозможного. И надо-то всего ничего. Захотеть только, ну и поработать чуток, конечно. Вот только для тебя лично, Вась, я перспектив особых не вижу. Ну сам посуди, светлое будущее, а у тебя в карманах золота на несколько миллиардов. Неудобно ведь будет перед товарищами, стыдно.
— Да, уели вы меня, Борис Маркович. Но, знаете, самому мне эти деньги будут и впрямь ни к чему, а вот стране нашей лишняя пара тонн золотишка не повредит. Для светлого-то будущего. А? Борис Маркович?
После этих слов Кацнельсон отчего-то смутился, пару раз тронул себя за ухо, а потом сунул руку в карман и с видимым сожалением вытащил упакованный в пластиковую капсулу раритет. Тяжело вздохнув, Борис Маркович последний раз посмотрел на монету и катнул ее по столу к бригадиру.
— Пробник Александра Первого, с длинной шеей. Восемьсот первый год, — с деланным равнодушием произнес Кацнельсон. — Ты знаешь, Иваныч, не хочу я, чтобы меня хапугой считали… И чтобы перед отцом покойным не было стыдно … На аукционе эта монетка может до полумиллиона дойти.
— До скольки?! — изумился Бойко.
— Тысяч до пятисот. Ну или чуть побольше. Как повезёт.
— Нихрена ж себе! — пробормотал офонаревший бригадир. — Полляма? Рублей?
— Почему рублей? — удивился конструктор. — Евро.
Бойко открыл рот и секунд тридцать пытался протолкнуть наружу застрявшие в горле слова. А когда ему это все-таки удалось, оказалось, что сие междометие к категории благопристойных не относится.
Чтобы успокоить нервы, бригадиру пришлось опорожнить еще два стакана минеральной воды. После второго пульс пришел в норму, а морковный цвет небритого лица сменился на привычный слегка загорелый.
— Ну что, Василий Иванович, — поинтересовался конструктор. — Работать-то дальше будешь? Или ну ее нафиг, работу?
— Работать-то? — усмехнулся Бойко. — А знаете, Борис Маркович, в светлом будущем монетка эта, ой, пригодится.