Алые маки на серых скалах - страница 8
— И самовар остыл! Вечно ты такой… — заворчала мать. — Горе всего света невозможно принимать так близко к сердцу!
— Легко сказать, — с горечью ответил отец, — еще два словесника арестованы. Это лишь из тех, кого я лично знаю. А кто на очереди завтра? Помяните мое слово — молодежь взбунтуется, и правильно сделает!
В это время тихо, но настойчиво постучали во входную дверь.
— Галочка, посмотри, кто там? — попросила мать.
Пока сестренка лениво поднималась, быстрая Ася поспешила к двери.
Перед ней, держа в руках кепку, стоял Цолак Аматуни, широкоплечий коренастый молодой человек с большими светлыми глазами, смотревшими прямо и смело.
— Вы? Вы! — радостно пролепетала Ася, прежде чем сообразила, что своей взволнованностью выдает себя с головой. Это случилось помимо ее воли и так неожиданно, что она растерялась.
Цолак тоже слегка оторопел: видно, не ожидал, что откроет дверь именно она. Такую милую непосредственность за все время их встреч на собраниях кружка «Миютюн»[3] Ася выказывала впервые. Вечно окруженная подругами, она обычно держалась от Аматуни на расстоянии и казалась ему совершенно неприступной.
— Я, Асек, я! Здравствуй! — Цолак в счастливом порыве схватил в свои большущие ладони ее маленькую руку и прижал к сердцу.
Ася вспыхнула. Парень никогда до сих пор не обращался к ней на «ты» и не называл по имени! При встречах он почти не заговаривал с ней, только приветливо кивал головой. Однако временами Ася ловила на себе его внимательный, изучающий взгляд. Что это с ним?
Недовольная собой и ответной несдержанностью Аматуни, девушка поспешно отняла руку и сухо спросила:
— Вы, очевидно, к папе? Проходите, пожалуйста!
Цолак характерным движением головы откинул с широкого лба непокорную прядь густых каштановых волос и нежно улыбнулся: он дал ей понять, что теперь ее напускная холодность бессильна умалить то пронзительное счастье, которое жгучей волной окатило их обоих. Она застенчиво отвела глаза от его взгляда, полного нежности и ожидания. Ася понимала, что рано или поздно это должно было случиться.
— Ася, что ты там задержалась? Кто пришел? — подала голос мать.
Девушка встрепенулась: волшебство кончилось. Как мало длилось оно! Ася быстро пошла вперед и ввела гостя в комнату.
Отодвинув в сторону недопитый стакан чая, отец неторопливо повернулся в сторону вошедшего, и лицо его приветливо засветилось.
— А, Цолак Аматуни! Рад вас видеть. Проходите, пожалуйста, усаживайтесь к столу. — Он показал на стул, стоявший рядом. — Мать, угости гостя чаем!
— Простите, Гаврила Никитич, что вторгся к вам в столь неурочный час. Но время не терпит, — едва пожелав доброго вечера и поблагодарив за приглашение чаевничать, прямо с порога начал молодой человек. — Как вы знаете, мы объявили во всех казенных учебных заведениях «дасатул» — ученическую стачку против старых чиновничьих порядков, унижающих достоинство учащихся. Ваша школа…
— Вы с ума сошли, — Гаврила Никитич не дал Цолаку договорить. — Ведь заведомо знаете, чем это кончится. А вам, Аматуни, не худо бы подумать о карьере. Вы же подающий надежды молодой человек! Ваше бунтарство может лишить вас даже места репетитора у Назаретяна! Это все же кусок хлеба, позволяющий вам учиться…
Ася подняла брови: отец поразил ее. Неужели можно думать одно, а поступать по-другому? Лишь четверть часа назад он предвещал это событие, о котором ему сейчас говорил Цолак Аматуни. И вдруг…
— Мы тоже организуем учащихся нашей гимназии, — бросив укоризненный взгляд на отца, запальчиво сказала Ася.
— Вот хорошо! Приведите завтра всех в здание женской казенной гимназии на митинг, — обрадовался неожиданной поддержке Цолак.
— Да не придут они! — вмешалась в разговор мать. — Вернее, их не пустят, а непокорных — исключат.
— Из частной гимназии? Невыгодно это хозяевам! — отпарировал Аматуни. Разговаривая, он то и дело обращался взглядом к Асе.
— Исключат. Но не всех, а именно тех, кто учится бесплатно, как наша Ася. Как ее подруги — Амалия и Арусяк. Вашей невесте — Рите Назаретян — исключение, конечно, не грозит.
Мать испытующе посмотрела на молодого человека. Было очевидно, для Аси во всяком случае, что о Рите она упомянула с умыслом, желая выпытать что-либо о семье богача, чьего сына мечтала иметь зятем.