Алые песнопения - страница 14

Шмаря остановился и стрельнул глазами в Гарри, но этого хватило – он заметил, как Ларри мотнул головой назад, к машине. Тем временем у незнакомца с протеическим лицом оформился рот. Глиняный человек разлепил подобие губ, и из его нутра вырвался басовитый, угрожающий шум, подобный рыку разгневанного животного.

– Берегись! – крикнул Д'Амур.

Существо двинулась вперёд, и через два шага уже мчалось бегом.

– Беги! – проорал Гарри.

Он прицелился, выстрелил раз, два. Чудовище пошатнулось, и на его рубашке расплылись пятна крови. Гарри выпустил ещё две очереди – две пули попали в тело существа, и ещё одна угодила в голову. Тварь замерла посреди улицы и, склонив голову набок, принялась разглядывать окровавленную рубаху. Казалось, глиняный человек был в лёгком недоумении.

Сзади послышалось, как Шмаря забрался в машину и захлопнул дверь. Взревел двигатель, завизжали шины, и, описав петлю, авто притормозило рядом с Гарри.

– Запрыгивай! – проревел Шмаря.

Чудовище всё ещё рассматривало раны, и Гарри воспользовался моментом. Повернувшись к твари спиной, он перекатился через капот, распахнул дверь и приземлился на пассажирское сиденье. Не успел он закрыть дверь, как Шмаря надавил на газ. Когда они проносились мимо твари, Гарри увидел её во всех деталях – так, будто машина никуда и не двигалась: оно поднимало массивную голову, а в дырах глазниц пылали два крошечных огонька. Во взгляде читался смертный приговор.

– Ну, пиздец, – выдохнул Гарри.

– Что, плохи дела?

– Хуже некуда.

Они были уже почти в квартале от глиняного человека, и на несколько обманчивых мгновений Гарри показалось, что он ошибочно истолковал выражение в глазах врага, что у них получится в целости домчать до сулившей им спасение оживленной улицы. Но тут возвратился Зуд, и послышался крик напарника:

– Господи, блять!

Гарри оглянулся: враг бросился вдогонку, и расстояние между ним и машиной сокращалось с каждым шагом. Голем бежал, выставив руки вперед ладонями и неестественно широко растопырив пальцы, с которых срывались капли крови. С каждой секундой руки становились ярче, точно угли в костре, разбуженные внезапным ветром. И вот с протянутых конечностей уже летят жёлто-белые искры – они чернели и превращались в дым.

Гарри включил сирену и маячок в надежде, что тварь была из той редкой породы, представителей которых обескураживала подобная тактика. Отнюдь: вместо того чтобы сбросить преследователя с хвоста, сирена с огнями точно пришпорили чудище.

– Блять! Гарри, почти догнало!

– Ага.

– Сколько пуль ты всадил в эту херовину?

– Пять.

– Бля.

– Не отвлекайся от дороги.

– Бля.

– Шмаря, ты знаешь какую-то молитву?

– Ни одной.

– Бля.

В следующий миг тварь настигла их: она врезала по багажнику горящими руками, да с такой силой, что перёд машины подбросило вверх. На несколько секунд колеса оторвались от дороги, а когда шины снова соприкоснулись с асфальтом, противник уже проламывал заднее стекло. Салон заполнила гарь от козлиной крови.

– Наружу! – проорал Гарри.

Шмаря распахнул водительскую дверцу. Автомобиль всё ещё мчался вперед, но Шмаря всё равно выпрыгнул. Затылком Гарри почувствовал жар от рук врага и в нос ему ударил смрад подпаленных волос. Дверь с его стороны была открыта – всего на дюйм, но открыта. Левой рукой Гарри уперся в приборную доску, оттолкнулся и ударил дверцу плечом.

Его встретил чистый, прохладный воздух, а затем и дорога. Гарри попытался перекатиться в падении, но ему не удалось, и он приземлился на голову, счесав кожу щеки о растрескавшийся асфальт. Адреналин в венах простил телу его слабости – по крайней мере, на несколько секунд. Гарри поднялся, вытер из глаз кровь с грязью и оглянулся в поисках Шмари. Тот стоял в десяти ярдах от Д'Амура, едва видимый за чёрным дымом, валившим из горящей машины. Его пистолет был нацелен точно на Гарри.

– Шмаря, что…

– Сзади!

Гарри развернулся. Тварь стояла не дальше чем в двух ярдах. По воздуху вокруг существа струился дым. Почти вся его человеческая одежда сгорела в огне, и Гарри открылось неприглядное доказательство того, как сильно чудовище наслаждается творившимся безумием. Пенис глиняного человека блаженно воспрянул, оголив пятнистую головку. Волосы у основания члена горели, а сам орган торчал, будто палка посреди костра. И, точно каменно-твёрдое приветствие было недостаточной демонстрацией блаженства, в котором пребывала глиняная тварь, лицо чудища расплылось в улыбке.