Американская история - страница 18
– Скоро двадцать два, – настороженно созналась я. – Это много или мало?
Он улыбнулся, по-моему, от удовольствия.
– Это мало, – заключил Марк. – Это настолько мало, что ты можешь вообще ничего не надевать, – попробовал пошутить он.
– Так ведь холодно будет, – заканючила я.
– Тогда надень вот ту черную юбочку, которую ты примеряла, эту блузку с декольте и белый пиджак. Самой юной после тебя женщине будет лет на двадцать больше. Ты в любом случае вне конкуренции.
– Ты чего? Юбка короткая слишком.
– Нормально, – одобрил Марк. – У тебя красивые ноги. Поверь мне, все только на тебя и будут смотреть. У тебя туфли на каблуках есть? – спросил он.
– Недооцениваешь, значит, – надменно произнесла я и, подумав про единственные туфли, которые купила еще перед отъездом из Москвы, добавила с вызовом: – Не иметь туфель! До такого я еще не опустилась! Но всю ответственность за мои голые коленки ты берешь на себя, – погрозила я ему пальцем, собирая указанные вещи и направляясь в ванную.
– Беру, беру, – с готовностью крикнул он мне из комнаты.
– А краситься можно? – крикнула я в ответ.
– Обязательно, – откликнулся он. – Только быстро, а то мы действительно опоздаем.
– Ну, вот где я все компенсирую, – сказала я себе, подходя к зеркалу.
Когда я вышла из ванной, одетая и накрашенная, я встретила теперь уже его изумленный и оттого еще более лучистый взгляд, и он сказал почти серьезно:
– Может, действительно никуда не поедем?
– Нет, – ответила я решительно, – у тебя был шанс, ты его упустил. Теперь я хочу на бал.
Мы спустились вниз, и Марк открыл ключом низенькую дверцу «Порше».
– Это твоя машина? – почти выкрикнула я, делая ударение на каждом слове.
Он опять смущенно улыбнулся, как тогда, когда зашел в мою квартиру.
– Так ты, оказывается, буржуеныш, – сказала я и поняла, что прозвучала не так задорно, как я хотела того. – Вообще я про тебя ничего не знаю. Ты кто? Неаполитанский принц, который инкогнито соблазняет молоденьких девочек?
– А что, если принц, ты меня больше любить будешь? – неуклюже увернулся он от моего проницательного вопроса.
– Я всегда говорила, что принцы самые закомплексованные люди на свете. – Я выдержала небольшую паузу. – После принцесс, конечно.
Я вдруг подумала, что ведь на самом деле про него ничего не знаю. Ни что он делает, ни чем зарабатывает. «Но, – одернула я себя, – какое это, в конце концов, имеет значение?»
Мы проехали минут десять молча.
– Я хотела поговорить с тобой, – наконец сказала я.
Я действительно собиралась начать этот разговор в первый удачный момент.
– Помнишь, мы говорили о моей учебе. Ну, о том, что она мне неинтересна?
Он кивнул головой.
– Я, как и обещала, думала об этом и решила, что, наверное, в чем-то ты прав.
Он улыбнулся, то ли тому, что я думала, как он и просил, то ли тому, что он прав.
– Но вот что меня смущает и что я хотела спросить. Смотри. – Я говорила медленно, как часто говорил он сам, осторожно подбирая слова. – Допустим, ты прав и мне не надо заниматься тем, чем мне не нравится, но смотри, сейчас я уверена, что, когда закончу, я смогу найти работу и зарабатывать. А есть куча профессий, которые, – я замялась, – для души, что ли, но для которых нет работы.
– Конечно, ты права. – Он согласился сразу, как бы не раздумывая. – На некоторые специальности спрос больше, да и оплачиваются они лучше, чем другие. Однако здесь есть хитрость, не такая уж, впрочем, хитрая. Заключается она в том, что человек, который очень хорош в малооплачиваемой работе, в большей мере востребован и, соответственно, зарабатывает больше, и иногда значительно больше, чем человек, который слаб в своей высокооплачиваемой профессии.
Голос его снова звучал поучительно, как будто он читал лекцию перед подростками, выбирающими тернистую дорогу в жизнь. Но почему-то это не раздражало меня так, как во время нашего предыдущего разговора.
– Сейчас я тебе скажу нечто, что не является социально корректным утверждением и что не очень пропагандируется перед широкими массами…
Я оторвала взгляд от надвигающейся в лобовом стекле дороги и с любопытством перевела его на Марка, так как в принципе я обожала социально некорректные утверждения.