Американские историки - страница 16

Американским историкам уже не интересны общественные классы, они не верят в возможность узнать чаяния, к примеру, купцов, не разбив их предварительно по роду занятий, этнической принадлежности, срокам жизни в США и т. п. Революция перестает рассматриваться в плане ее глобальных последствий, влияния на судьбы страны и мира, исследователи обсуждают такие темы как психология чернокожих рабов, сражающихся на стороне короля Георга III за свою свободу, или социальное происхождение лоялистов (выясняется, что большая их часть принадлежала к среднему и низшему классу, а не к колониальной элите, как считалось ранее). Однако бесконечное и никем не координируемое умножение исследовательских перспектив уже неоднократно вызывало критические реплики специалистов – пока совершенно не понятно, на какой основе можно будет собрать результаты многочисленных разрозненных изысканий в некую синтетическую схему, представить читателям американскую революцию как сложное, но вместе с тем единое историческое явление.

Еще одним вопросом, связанным с американской революцией, но выходящим за ее пределы, является проблема оценки сущности федеральной конституции 1787 г. Первыми ее критиками стали историки антифедералисты рубежа XVIII – XIX вв., однако затем целое столетие в историографии доминировали позитивные и даже панегирические оценки. Кульминацией подобного отношения можно считать книгу Дж. Фиске «Критический период американской истории», вышедшую в 1888 г.30 Согласно Фиске, США были просто спасены в результате разработки и принятия конституции. Если бы не она, кризис 1780-х гг. мог привести к дезинтеграции страны и коллапсу государственности.

Для историков-прогрессистов конституция стала одним из важнейших объектов критики. А. Шлезингер-ст. уподобил ее принятие контрреволюционному «термидорианскому перевороту», приведшему к власти финансовую олигархию31. Ч. Бирд уличил инициаторов и разработчиков конституции в стремлении к личному обогащению и игнорировании интересов простого народа. Для Бирда куда более привлекательной выглядела первая американская конституция, Статьи Конфедерации, действовавшая с 1781 г. и отражавшая чаяния широких масс (прежде всего, в силу обеспечения более комфортных условий жизни не кредиторам, а должникам, мелким, а не крупным собственникам). Аргументация в пользу Статей конфедерации стала одной из основных тем творчества историка-прогрессиста М. Дженсена32.

Практически во всем не согласные с прогрессистами, историки консенсусного направления подвергли сомнению и их интерпретацию конституции. Такие авторы, как Роберт Э. Браун доказывали, что в ходе ратификации конституции широкие слои американского общества имели возможность высказаться, и отдали свои голоса за новое федеративное устройство33. Г. Вуд в книге 1969 г. «Создание американской республики» попытался обосновать тезис о том, что авторы конституции 1787 г. действовали не из корыстных интересов, а как раз наоборот, рассчитывали, что сильная центральная власть поможет взять эти интересы под общественный контроль34.

Историки-ревизионисты снова начали конституцию критиковать, но никаких особенно оригинальных аргументов при этом не выдвинули, оставаясь в рамках прогрессистского дискурса.

Дискуссии о взаимоотношениях черной и белой рас, белых и индейцев, также можно отнести к числу наиболее важных сюжетов американской историографии. Как могло случиться, что именно в США, где со времен обретения независимости свобода всегда признавалась высшей ценностью, сформировалась развитая система рабовладения, ликвидированная позже, чем в любой другой стране Запада? Американские историки уже более века пытаются найти ответ на этот вопрос, и каждое продвижение вперед в его разрешении открывает перед исследователями серию новых проблем и противоречий.

Первые анти– и прорабовладельческие концепции были сформулированы в США перед Гражданской войной. Одна из них, вышедшая из недр аболиционистского движения, провозглашала рабство абсолютным злом, рабовладельцев – аморальными, скверными людьми, однако, что любопытно, многие аболиционисты были одновременно и откровенными расистами, и не желали жить в одной стране с чернокожими после их гипотетического освобождения. В связи с этим разрабатывались различные варианты избавления от освобожденных рабов, в том числе вариант переселения афроамериканцев обратно на историческую родину. В ответ на критику аболиционистов, южные плантаторы разработали свою интерпретацию рабовладения в США, в которой отрицательные оценки были заменены на положительные, а рабство объявлялось позитивным социальным феноменом, единственной разумной альтернативой бесчеловечному капитализму, с его «каменными джунглями» городов, нищим, доведенным до отчаяния и поэтому воинственным пролетариатом.