Американский орёл - страница 11

Нет ответа.

Сердце замерло при мысли "Ловушка?". Когда он стукнул ещё раз, дверь скрипнула и открылась на пару сантиметров.

- Ну? - раздался голос изнутри.

- Просто мимо проходил, - сказал он.

- И чего?

Он засомневался, понимая, что звучать будет глупо, но сказать, всё же, необходимо:

- Дайте мне свободу...

Он ждал отзыв, размышляя, сможет ли достаточно быстро добежать до леса, если окажется неправ.

Человек по ту сторону двери произнёс:

- Или дайте мне свободу.

Тяжесть в груди ушла. Довериться он мог лишь тому, кто произнесёт верный отзыв. Лишь в этот миг он осознал, насколько же напряжён он был. Внутри оказались двое, один подошёл к двери, другой сидел за деревянным столом, на котором мигала керосиновая лампа. Оба были одеты в выцветшие фланелевые рубашки и испачканные жиром и грязью джинсовые комбинезоны. Тот мужчина, что сидел за столом целился ему из обреза ружья прямо в брюхо. Он замер на пороге, и мужчина положил обрез на стол. Вооружённому мужчине было около тридцати, второму, который подошёл к ящику со льдом, открыл его, и достал оттуда две куриные ножки и кружку молока - было около пятидесяти. На правой стороне его лица виднелся шрам, поэтому правый глаз находился чуть ниже. Небольшую комнату отапливала дровяная печь, стоявшая в дальнем углу.

- Спасибо, - произнёс он, сел, взял куриную ногу и принялся есть. - Давно не ел.

Тот, что постарше, сел за стол напротив него.

- Переночевать можешь здесь, а завтра Зак, - он указал в сторону вооруженного мужчины, - увезёт тебя в Кин. Оттуда кто-нибудь перевезёт тебя на побережье.

Удивительно, насколько же быстро он расправился с куриной ножкой, и, берясь за вторую, чувствовал себя ещё более голодным.

- Разумно.

Зак спросил:

- Как дела там, откуда ты пришёл?

- Худо, - ответил он. - А здесь как дела?

Зак рассмеялся.

- Пока цены на молоко не полетели к чертям, здесь паслись лучшие молочные стада в стране. Терял деньги на каждом проданном галлоне молока, поэтому пришлось забить стадо и теперь справляюсь, как могу. И всё же, получше, чем Фил.

- Правда? - спросил он Фила.

Фил поскрёб щетину на подбородке.

- Я переехал на Средний Запад в 28-м, нашёл работу на "Репаблик Стил". Суровое местечко. Управляющие обращались с нами, как с дерьмом, а после Обвала стало ещё хуже. Потом, в 37-м мы вышли на забастовку.

Он кивнул, вспоминая.

- Ну, да. Бойня на День Поминовения. Ты там был?

- Конечно, был. Сотни бастующих мирно шли маршем, требовали лучших условий и зарплат, затем дошли до рядов чикагской полиции. Те твари застрелили более двух сотен человек, ещё больше оказались ранены, остальных разогнали газом. Мне в лицо угодила граната со слезоточивым газом. Моя жена... не выдержала всего этого. Вот я и перебрался сюда... нашёл... чем ещё заняться.

Он не знал, что сказать. Он допил молоко. Фил изучал его, затем произнёс:

- Ты знаешь свою задачу, правда?

- Знаю.

- Тебя снарядили убить одного из самых охраняемых людей в мире. Думаешь, справишься?

- Меня взяли не за красивые глазки.

Зак вновь тихо рассмеялся, но Фил не стал.

- Полагаю, у тебя есть некие семейные трудности. Они станут проблемой?

Он покачал головой.

- Нет, всё получится.

- Было бы неплохо.

Ему показалось, что снаружи мелькнул проблеск света, и он покрепче сжал кружку.

- Ты это к чему, вообще? - спросил он.

Зак и Фил молчали. Скрипнула половица. Фил произнёс:

- Не уверен, что ты достаточно крут, чтобы сделать то, что должно. Я знаю, ты в курсе всех планов. Скорее всего, это будет самоубийственное задание, когда все угомонятся и стрельба прекратится. Так, вот. Я должен знать. Ты достаточно крут?

Снова вспышка света. Он подскочил, схватил со стола обрез, и рванул к чёрному ходу, под крики и звук падающих стульев. Он мог двигаться быстро даже с травмированной ногой, он оббежал дом, крича на ходу:

- Ни с места, сукин ты сын!

Свет дёрнулся, и кто-то бросился через кусты. Он вскину обрез и нажал на спусковой крючок. По ушам ударило громкое "бум", в плечо ударил приклад, вспышка света и крик. За ним спешили Зак и Фил, Зак держал керосиновую лампу. Втроём они продрались через кусты. У соснового пня на спине лежал мужчина, он стонал, его ноги были перебиты дробью.