Амулет Судьбы - страница 31
Он наклонился поближе к песочным часам, к их верхней половинке в надежде снова увидеть руку отца, услышать его голос. Картинка только начала проявляться, как вокруг сосуда обвился белоснежный змей.
— Пошел вон! — сказал Филипп. — Кыш! Мне ничего не видно.
Но Темпус даже не пошевельнулся. Раздвоенный язык то высовывался, то снова прятался в пасть, так что Филиппу показалось, что змей смеется над ним.
Он замахнулся кулаком, надеясь прогнать Темпуса, но тотчас отдернул руку, потому что змей приготовился ужалить его. Яд окропил стол, и дерево зашипело и задымилось. Змей снова отпрянул, обнажая клыки в отвратительной улыбке. Желтые глаза сверкали.
— Мерзкая тварь, — злился Филипп, но рук больше не распускал.
Он направился к выходу и по дороге заметил дверь, ведущую в комнату с песочными часами бессмертных. Заглянул в нее.
Завораживающее зрелище — видеть, как беспрестанно появляются все новые и новые вместилища жизни, раскрашивая свет в комнате новыми переливающимися красками. Но еще увлекательнее было наблюдать за тем, как песок струится вниз и снова поднимается вверх через узкое стеклянное горлышко, связывавшее жизнь и смерть друг с другом…
Вдруг Филипп неподвижно застыл на месте, не сводя глаз с песочных часов, стоявших напротив. Он запомнил их. Это были те самые часы, которые он чуть не опрокинул в прошлое посещение подвала, испугавшись змея. Но дело было не в том, что он узнал сосуд. Дело было в песке. С ним было что-то не так.
16
Возвращение к началу
Шли вечера, и Филипп с Сатиной тоже все время куда-то шли. Бродили по бесконечному лесу в поисках следов, которые, как они знали, были где-то рядом.
Небо над их головами прояснялось с каждым вечером. Тяжелые стальные тучи превращались в воздушные рваные облака, а солнце, которое теперь поднималось гораздо выше над макушками деревьев, наполняло все вокруг нежным оранжевым светом, насыщая воздух своим теплом.
На деревьях появлялось все больше листьев. Не молодых, сочных и зеленых, но пылающих и ярких, осенних. Время в лесу текло, словно в сосудах бессмертных, туда и обратно, вперед и назад. Найденный Сатиной подснежник возвещал приход весны, но для деревьев время просто повернулось вспять — поздняя осень перерастала в бабье лето. Каждой ночью все больше и больше листьев перемещались на ветки, зажигая кроны деревьев пестрыми кострами. Вот почему земля становилась виднее.
Филипп и Сатина снова остались одни в крохотном домике. Мортимер отправился по делам вскоре после тревожного происшествия в подвале и с тех пор не объявлялся. Прощаясь, он был краток: «Найдите вора. Пока не станет слишком поздно».
Сатина закивала, полагая, что Мортимер намекает на возвращающийся к жизни лес и свое хромающее здоровье. Филипп, прекрасно понимавший, что он имеет в виду на самом деле, проклинал хладнокровного старца всем сердцем.
Миновало семь вечеров, а они так и не продвинулись в поисках следов, и Филипп чувствовал, как в душе копится отчаяние. То же касалось и Сатины. Последней каплей стал случай, когда она споткнулась о ветку и полетела носом вниз на землю.
Филипп подбежал к ней.
— Ушиблась?
Он наклонился, чтобы помочь Сатине встать, но она оттолкнула его руку.
— Ничего мы не добьемся! — кричала она и раздраженно топтала ногами. Потом поднялась и принялась нервно стряхивать грязь с плаща. — Мы можем здесь проторчать до самого Судного дня и ничего не найдем!
— Мы обязательно найдем следы, Сатина. Мы знаем, что они есть. Нужно просто…
— Филипп… этот лес… бесконечен, — ядовито заметила Сатина. — Здесь хоть тысячу лет ищи, маленькую толику леса не прочешешь!
— Сатина, перестань! Давай отдохнем немного и перекусим. Это всегда помогает.
Он вытащил из мешка с припасами хлеб и протянул Сатине кусок.
— Не хочу этой собачьей еды! — Она схватила хлеб и, что было сил, запустила им в лесную чащу. — Две недели ничего приличного во рту не было, только этот мерзкий хлеб. Меня от него тошнит!
— Но…
— Я устала, я замерзла, я хочу есть, и все это мне осточертело, Филипп! Ведь все без толку, разве сам не видишь? Нам должно невероятно повезти, чтобы удалось найти следы, а Смерть, Филипп, в удачу не верит, — она ненадолго затихла. Устало покачала головой. — Я сдаюсь. Я хочу домой. Хочу нормально поесть. Ты со мной?