Аналитическая разведка - страница 14

Самые светлые и выстраданные истины могут со временем или при некоторых условиях оказываться не вполне соответствующими действительности или вовсе вредными заблуждениями.

К примеру, либерализм, ставший догмой, может в некоторых ситуациях оказаться вредным: общество способно дойти до такого состояния разброда, что спасти его от распада сможет только жесткая диктатура. Поэтому принципиальные “народолюбцы” могут быть для общества опаснее бандитов. И если вы сегодня поддерживаете либерализм, завтра диктатуру, а послезавтра еще что-нибудь, то это, возможно, не беспринципность, а принципиальность более высокого порядка.

При выборе частных истин для представления их в качестве всей истины обычно исходят из текущих потребностей. Нельзя даже утверждать, что для некоторой социальной проблемы существует в каждый период времени единственное оптимальное решение. Может быть несколько существенно различающихся вариантов, эффективность которых крайне трудно сравнить из-за высокой сложности задачи. К тому же бывает лучше последовательно держаться одного не самого лучшего варианта, чем метаться между разными возможностями.

При описанном выше положении с истиной драматическая борьба концепций в политике представляется лишь состязанием пропагандистских машин и организационных усилий функционеров, а вовсе сложным процессом выбора или выработки компромиссов.

*

Добиться высокой степени достоверности своих представлений очень трудно, даже если неуклонно к стремиться истине и использовать при этом эффективные технологии интеллектуальной работы. Но сложность в том, что на самом деле достоверность мало кому бывает нужна: добиваются в основном не достоверности, а правдоподобности и убедительности. В политике, экономике, науке, судебных разбирательствах и т. п. бескомпромиссное стремление к истине оборачивается дополнительными затратами сил, меньшей результативностью в сравнении с оппонентами и конкурентами. Поэтому почти все представления людей о своем мире являются в той или иной степени искаженными - либо из-за непосредственной лжи, либо из-за ошибок, порожденных опорой на чьи-то ложные утверждения. По этой причине когда все-таки требуется узнать именно правду, цель оказывается едва достижимой.

Масштаб лжи в политике иллюстрируется следующим отрывком из книги К. Эндрю и О. Гордиевского “КГБ…” (которая сама, в свою очередь, наверняка местами содержит если не ложь, то ошибки, порожденные некритичным использованием результатов чужой лжи и чужих ошибок, потому что полностью защититься от этого невозможно): “Находясь в Париже, Мюнценберг в августе 1933 года опубликовал документ, безусловно, имевший наибольший пропагандистский успех за всю историю Коминтерна: ‘Коричневую книгу’ о терроре Гитлера и поджоге рейхстага’. Моментально переведенная более чем на двадцать языков, начиная от японского и заканчивая идишем, ‘Коричневая книга’ стала, по выражению Кестлера, ‘библией антифашистской борьбы’. Кестлер заявлял, правда, несколько преувеличивая, что издание ‘возможно, произвело больший политический эффект, чем любой другой памфлет, с того момента, когда полтора века назад Том Пейн в своем ‘Здравом смысле’ потребовал независимости для американских колоний’. Согласно названию, книга была ‘подготовлена Всемирным комитетом помощи жертвам немецкого фашизма (ПРЕЗИДЕНТ: ЭЙНШТЕЙН) с предисловием ЛОРДА МАРЛИ’. ‘Мое имя, - писал Эйнштейн, - появилось в английском и французском изданиях, как будто все это написал я сам. Это неверно. Мне там не принадлежит ни слова’. Но поскольку книга служила благому делу, великий физик решил не предъявлять претензий. ‘То, что не я это написал, - добродушно заявлял он, - ничего не значит…’ Предисловие лорда Марли, написанное в ‘Палате лордов, Лондон’, придавало этому мошенническому изданию респектабельный и сугубо достоверный вид. ‘Мы не пользовались наиболее… сенсационными… документами, - заверял читателей благородный лорд. - Все, о чем говорится в этой книге, было тщательно проверено и является типичным примером среди множества подобных случаев’. Лорд Марли был достаточно наивен, чтобы и самому поверить в собственное предисловие.’