Анархия в Сибири [сборник статей] - страница 7

Антония Лукина удержали крестьяне, иначе приказчик был бы убит. После расправы над Березовским Лукин «вдруг без лошадей утащил к себе в дом четыре воза сена». После этого случая крестьяне поставили у приказной избы караул, опасаясь, что пастырь пожелает разгромить учреждение.

Антоний во главе шайки из 10 работников производил лихие набеги на крестьянские хозяйства. У крестьянина Захарова его люди увезли с Петковского луга сено «на 20 священниковых лошадях», потом отобрали восемь возов у крестьянина Баева.

Отец Антоний был силачом, не знавшим равных в драке, и крупным мироедом, имевшим много батраков и десятки лошадей. Он владел двумя мельницами и драл за помол втридорога. Наконец дело о священнике Антонии взялся разбирать сам губернатор Вульф. Из документов следует, что еще в 1753 году Лукин со всей своей семьей привлекался по делу о краже из илгинского винного подвала 2654 рублей и что следствие прервалось из-за самовольного выезда попа в Иркутск. Губернатор приказал арестовать всех участников дебоша в приказной избе, кроме духовных персон, и, забив их в колодки, прислать в Иркутск. Самого же Антония рекомендовали предать суду духовной консистории, на него пришли указы даже из Синода и Сибирского приказа.

Попа Антония спасла российская волокита. Его дело кочевало из канцелярии в канцелярию целых шесть лет, пока он не скончался. После его смерти илимский воевода Черемисинов, негативно относившийся к священникам, объявил, что крестьяне освобождаются от уплаты за землю потомству Антония Лукина.

Эта семья не была исключением. Многие кулаки в Сибири происходили из духовного сословия, и независимость от мирских властей открывала предприимчивым натурам священнослужителей благоприятные возможности для обогащения.

Проводы губернатора

Как же встретили отмену крепостного права в Иркутске? Попросту не заметили. В известной «Иркутской летописи» Нита Степановича Романова этому событию посвящено всего две строчки: «Высочайше учреждены дополнительные правила: о крестьянах и дворовых людях, вышедших из крепостной зависимости в Сибири». Внимание иркутян было приковано к другой новости: как раз 19 февраля 1861 года генерал-губернатор Восточной Сибири граф Николай Муравьев-Амурский согласно собственному прошению был уволен императором от должности по состоянию здоровья. Он был назначен членом Государственного Совета и пожалован орденом святого Владимира 1-й степени с мечами.

Муравьев стоял во главе огромного края 13 лет. При нем к империи были присоединены земли по Амуру, налажены отношения с Китаем и Японией, заложены основы гражданского благоустройства и промышленности, расширилась торговля. В своем последнем приказе Муравьев писал: «Спасибо вам, казаки, солдаты и матросы, за вашу верную и неутомимую службу, благодаря которой возникла русская жизнь в Амурском крае! Я горжусь, что командовал вами именно в то время, когда так много выпало на долю вашу сделать полезного для России. Прощайте, честные амурские труженики, служите, как служили доселе, и помните, что Россия ждет от вас пользы для нового края».

Утром 17 февраля в доме генерал-губернатора собрались все военные и гражданские чины, депутаты инородческих ведомств, прибывшие даже из-за Байкала. После молебна в соборе толпа двинулась в Благородное собрание, где была «устроена закуска». После завтрака помощник Муравьева генерал-майор Корсаков, вскоре занявший кресло своего начальника, произнес речь и предложил тост в его честь. Зала огласилась долгими криками «ура». Толпа кинулась к графу, подняла на руки и вынесла к экипажу. Потом в Иннокентьевском монастыре вновь прошел молебен перед мощами святого Иннокентия. Когда Муравьев наконец сел в экипаж, бурятский тайша протянул в окно руки и сказал: «Прощай, граф! Мы тебя не забудем, ты нас не забудь».

Примерно в те же дни в Иркутске была открыта подписка на сооружение в Царском Селе памятника Александру Сергеевичу Пушкину.

«По Большому Сибирскому тракту далеко-далеко за Байкал с двору, от дому в Акатуй-тюрьму по этапу кандальник шагал.» Это слова из песни Александра Розенбаума, а из песни слова не выкинешь. Как ни боролись за отмену ссылки в наш край сибирские областники еще сто с лишним лет назад, Сибирь была и остается уголовной свалкой империи.