Анатомия «Атланта». В постели с Айн Рэнд - страница 9

Читатель, разумеется, возмущен такой подлостью «человеколюбов», от имени которых выступает Мямля-Братец. А теперь смотрите за руками мадам: всякий раз, когда ей надо пнуть альтруизм, она выворачивает его наизнанку. Ведь альтруизм – это когда ты сам добровольно делаешь людям что-то хорошее, жертвуя своей выгодой. Простите, если я кого-то обижу разъяснением очевидного, да еще на торгашеском языке, но в наше время господства идей мадам многие и не знают, зачем нужен альтруизм: так вот, это не блажь, а способ поднять уровень общения людей до доверия и благодарности, когда между людьми становится возможен обмен поступками и идеями очень высокого уровня, невозможный при товарном обмене. А мадам всякий раз альтруизм выставляет как требование к другим сделать что-то хорошее себе, притом в хамской форме. Разница вроде маленькая, но смотрите, как все ставит с ног на голову. «А шли бы вы с такими предъявами!», – закономерно возмущается читатель, не любящий хамских претензий. Мадам тут же ловит его на слове: «Вот видишь! Ты не хочешь быть альтруистом – значит, ты эгоист!». И читатель чешет в затылке: «Ну да… Выходит, альтруизм – дерьмо, а эгоизм – очень даже неплохо…».

Тем временем Колорадо, судя по всему, наступает крышка. А ведь это самый лучший промышленный район: помимо нефтяного месторождения там сосредоточена лучшая промышленность. И вот он останется без железной дороги – ветка ограбленного железнодорожника скоро будет разобрана, и в стране наступит коллапс. Но никто этого не понимает. По мысли мадам, социалистические хищники-человеколюбы не могут использовать промышленность – только прожирать награбленное, оставляя после себя руины. Самое забавное, что эти всесильные хищники не могут просто силой отнять эту ветку в целости и сохранности: какие же это комиссары в пыльных шлемах? Но у мадам иначе опять развалится сюжет, так что не будем строги.

…Лютая Сестра укрывается от холода в забегаловке, где беседует с тремя бомжами (или рабочими, кто их разберет), пьющими кофий. Один из них, дедок, типа пролетарий-материалист, шипит, что человек – это животное, интеллекта у него нет, только жрать, размножаться и хапать доллары – и никакой морали. Мадам, повторю, всячески внушает читателю на протяжении книги, что материалисты – это те, кто считают, что в человеке нет ничего, кроме инстинктов. А еще она внушает, что у большинства людей нет разума, что разум – это удел нескольких процентов избранных, а большинство если и думает, то очень редко: и для этого она старательно изображает не-атлантов полными животными. Второй бомж-рабочий нужен для поддержания беседы с первым и произнесения мема «кто такой Джон Голт?». Тогда третий бомж рассказывает свою версию истории Джона Голта: это величайший первопроходец, долгие годы искавший источник вечной молодости за морями, на земле и под землей, ободравший всю шкуру и нашедший его на вершине горы, куда поднимался 10 лет. Он хотел дать этот источник человечеству, но не смог: оказалось, что его невозможно перенести к людям.

Следующая сцена переносит нас к Олигарху-Изобретателю-Супер-Сплава. К нему пришел не то чиновник, не то ученый из Главного Научного Института и просит подождать несколько лет с внедрением сплава. Мол, если сплав плох, то он опасен для людей, а если хорош – то опасен для народной экономики, которая разбалансируется. Чиновник-ученый и просит, и угрожает, и, наконец, предлагает от имени правительства выкупить права на супер-сплав за любую сумму. Но Олигарх-Изобретатель тверд, играет желваками и сверлит этого негодяя безмятежно-спокойным взором: нет. Посрамленный радетель за народ уходит. Но его не так-то легко победить…

Лютая Сестра приходит в свой офис, а там ее встречает Заместитель-Друг Детства с убийственными известиями: подрядчик отказался делать заказанные стрелки из супер-сплава, Главный Научный институт опубликовал подлое заключение, что супер-сплав может быть опасен, профсоюз запретил рабочим работать на одной из линий ж/д концерна, и акции концерна рухнули. Лютая Сестра, как может, ободряет Заместителя-Друга Детства и едет в Главный Научный Институт. Это дворец науки, построенный на народные средства. Его глава – в прошлом великий физик, гений, притом ценит Лютую Сестру за недюжинный ум. В тяжелом разговоре с ней главный ученый юлит, пытается перевести стрелки на замов, а потом раскалывается: у него нет выбора. Их институт – последний оставшийся оплот науки, все остальные научные учреждения разогнаны, он держится на честном слове и в условиях текущего развала экономики его могут прихлопнуть в первую очередь. Помнится, IRL все было наоборот: большевики, придя к власти, несмотря на разруху и войну, открыли пару десятков новых научных институтов, а потом ухитрились, несмотря на разруху после страшнейшей войны, вывести человечество в космос, построить первую в мире АЭС и совершить прочие невозможные по мнению авторши вещи. Огромная металлургическая лаборатория Института так и не сделала ничего путного, а тут какая-то частная фирма выкатывает супер-сплав: ясное дело, общество придет в ярость и прихлопнет бесполезный институт и последние остатки науки, хнык-хнык. Лютая Сестра в расстройстве чувств, просит все-таки дать честное заключение, но главный ученый не может в силу вышеизложенного. Вообще, мадам тут рисует совершенно невероятную ситуацию – чтобы великий ученый да пошел против истины. IRL мы помним, что ученые и самому Сталину перечить смели, да что там Сталину – даже инквизиции. Ученые – люди упрямо преданные истине и чертовски умные к тому же, и попадись им супер-сплав – да они бы горы с ним свернули. А мадам нам изображает калек каких-то. Фтопку.