Андрей Снежков учится жить - страница 19

— На штурм! — закричал Максим и первым побежал вперед.

Придерживая ружье, я бросился за ним. Все ветки шиповника были прямо-таки унизаны крупными, как цыганские серьги, пурпурными ягодами. Просто чудо, какие они были вкусные: сладковато-кислые, приятно холодные.

Посмеиваясь и толкая друг друга, принялись наперегонки обирать ягоды. В рот отправляли целыми горстями. Наелись до отвала. Хотели еще в карманы набрать, да подошел хмурый Борис и начал над нами подтрунивать.

— Вы, двуногие, оставьте немного ягод четвероногим! — говорил он. — Где ваша комсомольская сознательность?

— А ты, Борька, только попробуй, — простодушно сказал Максим. — Эх и сила! Лучше всякого там винограда!

— Я все же предпочитаю виноград! — Борис шагнул к Максиму, все еще сидевшему у куста шиповника, и, схватив его за плечи, повалил навзничь. — Хватит! Давайте-ка соревнование по стрельбе устроим, раз охота не удалась.

Его предложение мне понравилось. Решили стрелять влет. Я дал Максиму свою варежку и попросил бросать ее вверх.

Первым стрелял Борька. Шесть выстрелов — и ни одного попадания!

— Я сегодня не в норме! — сказал он, опуская к земле дымившееся ружье. — Вечером гости были... пришлось изрядно заложить за воротник... Стреляй теперь ты, Андрюшка.

Я попал в варежку только после третьего выстрела. В ней оказалось пять дырочек.

— Да, кстати, — сказал Борис, взяв из моих рук централку, — где это ты раздобыл ружьецо?

— У. знакомых взял, — ответил я. — Максим, давай варежку, теперь тебе стрелять.

— Ну еще, — Максим замотал головой. — Я разве попаду... Я в жизни в руках ружья не держал!

Но я настоял на своем. Показал ему, как надо целиться, спускать курок. Потом отбежал с варежкой в сторону.

— Максим, не робь! — крикнул я и подкинул вверх варежку.

Первый раз Максим промазал, зато второй его выстрел в клочья разнес мою варежку!

Я ликовал. Максим смущенно молчал. А Борька, покровительственно похлопав Максима по плечу, утешительно заявил:

— Чистая случайность, старик, не горюй!

Было уже три часа. Тронулись в обратный путь. Когда вышли из рощи, Максим сказал:

— Ребята, а ведь мы осенью тут работали... Помните, свеклу совхозу копали?

Оглядевшись, Борис направился к запорошенному снегом холмику. Раз ткнул ногой, другой, и — что вы думаете? — из-под снега показались те самые «крысиные хвостики», которые мы выкапывали в один из воскресных дней октября.

— Видите? — сказал нарочито строго и назидательно Борис. — Ваши, понимаешь, труды, товарищи учащиеся!

Глянув по сторонам, я увидел еще множество таких же запорошенных снегом кучек.

Правда, свекла не удалась, но в совхозе тогда сказали, что собираются скормить ее скотине. Почему же она осталась зимовать здесь?

А Борька все острил:

— Не вешайте носа, понимаешь! Это чудо агротехники — неприкосновенный фонд!

Он преотлично передразнил нашего Голубчика, и при других обстоятельствах я бы рассмеялся. Но сейчас при взгляде на эти грустные холмики мне стало обидно. Оказывается, мы напрасно трудились...

— Учтите, понимаешь, это один из видов производственного обучения! А наша артель «Красный мебельщик», понимаешь?.. — начал было снова острить Борис, но его оборвал Максим:

— Перестань! Сами виноваты. Надо было потом проверить и взбучку закатить совхозному начальству.

Уже спускались по крутояру к воложке, когда Борька, шедший все это время молча, стал хвастаться своими успехами у девчонок.

— Знаете, ребята, то одна — пригласи в кино, то другая — возьми на танцульки, — как-то легко и небрежно говорил Борис. — Умора да и только. Или еще записки... столько разных получаю! И во всех объяснения в любви!

— Н-неужели? — чуть заикаясь, спросил Максим. Он всегда заикался, когда сердился. — Так уж н-непременно все в любви объясняются?

— Телок ты, Максим! — снисходительно усмехнулся Борька. — Если хочешь знать... извините, но одна особа прямо-таки на шею вешается. Из нашего класса. Такая, с кудряшками. Совсем неинтересная. Догадываетесь? Только у меня к ней никаких чувств!

— 3-зойка? — бледнея, выкрикнул Максим. — Ты... ты врешь!

И он замахнулся, собираясь наотмашь ударить Бориса кулаком по лицу. Я вовремя схватил его руку.