Андрей Соболь: творческая биография - страница 20

Хорошо, придвинувши к окнам кровать,

Глядеть, как по небу плывут облака,

И слушать шуршанье морского песка

Забыть, что на свете есть люди, погосты,

И умирать незаметно и просто…

Хорошо, придвинувши к окнам кровать,

Глядеть, как купаются звезды в волнах,

И слушать, как ночь шевелится в кустах,

Не знать, что на свете стоглазое лихо,

И умирать незаметно и тихо^>31.

А. Соболю не удалось достичь в поэзии значительных высот. Он остался в ряду малоизвестных авторов массовой поэзии, которые не отличаются способностью к созданию чего-то нового, а умеют лишь следовать образцам. Возможно, он и сам прекрасно это осознавал и именно поэтому не стремился публиковать свои стихотворения. Однако в общем контексте творчества писателя ранние поэтические опыты сыграли значительную роль. Во-первых, они стали прекрасной школой владения поэтическими приемами, что отразится на языке и стиле его рассказов и повестей. Во-вторых, во многом они определили тематику и мотивную структуру его последующих произведений. В-третьих, они проявили наиболее устойчивые координаты художественного мира, закрепившиеся затем и в прозаических произведениях.

Я существую расплющенный, в расселине между двумя мирами, в зараженной ране… В моей вывихнутой реальности сосуществуют две истории, два языка, две космологии, две эстетические традиции и политические системы, резко противостоящие друг другу. …Мое поколение… интегрировалось в инаковость…, и однажды граница стала нашим домом…

Гомес-Пенья

К 1915 году, когда Андрей Соболь – по паспорту Константин Виноградов – появляется в Москве, у него за плечами уже два года скитаний по России, три года тюрем и каторги, шесть лет эмиграции. К двадцати семи годам он уже исколесил всю Россию от Перми до Нижнего Новгорода, от Иркутска до Мариуполя, то мальчиком-подручным на пароходе, то в составе опереточной труппы, то «в кандалах, с сотней уголовных»^>1, отправленных по этапу в Сибирь; успел поработать агитатором в еврейской политической партии: «разъезжал по еврейским городкам и местечкам, очень милым еврейским девушкам рассказывал о французской революции, «разъяснял» Энгельса, цитировал Блосса»^>2; прошел несколько тюрем: Мариупольскую, Виленскую, Бутырки, Александровский централ и Горный Зерентуй, и самую страшную царскую каторгу – Амурскую колесную дорогу или, как ее называли заключенные, «Колесуху»; объездил нелегальным эмигрантом «весь Запад»^>3, в его маршрутном списке Рим, Брюссель, Париж, Мюнхен, Ницца, Копенгаген, Сан-Ремо и маленькая деревушка на итальянской Ривьере Кави ди Лаванья, где члены боевой организации партии эсеров, среди которых был и А. Соболь, «на горе St. Anna расстреливали ежедневно картонное чучело: готовились к поездке в Горный Зерентуй, чтобы убить начальника каторги за смерть Сазонова»^>4.

Его первые произведения были присланы из эмиграции и публиковались сначала под псевдонимом Андрей Нежданов, а потом и под «настоящим» именем – Андрей Соболь^>5. Уже в 1915 году его рассказы издаются отдельным сборником^>6, и в том же году журнал «Русская мысль» публикует роман писателя «Пыль», который вызвал бурную реакцию в литературных и партийно-революционных кругах и сделал А. Соболя весьма популярным и читаемым автором. Однако этот роман стал вспышкой настолько яркой, что современная критика именно с него начала отсчет творческого пути писателя, начисто забыв при этом о тех произведениях, что были написаны ранее. Д. Горбов и З. Штейнман, в критических работах которых творчество А. Соболя раскрыто наиболее полно, упоминают о романе «Пыль» как о точке отсчета творческой биографии писателя, при этом основное свое внимание концентрируя на произведениях 1920-х годов. И даже в анонимной рецензии журнала «Русские записки» на книги А. Соболя «Рассказы» (1915) и «Пыль» (1916) на трех страницах сборнику отводится всего один абзац, в котором автор рецензии сообщает читателю о том, что А. Соболь в своих рассказах «в разных вариантах изображает, в сущности, один еврейский тип: жалкого бессильного неудачника