Андроник Комнен - страница 12

— У меня нет никаких сомнении относительно исхода этого дела, — возразил Андроник. — Но я чувствую такое горячее и неудержимое желание скорее вступить на землю столицы, что каждая минута промедления кажется мне целой вечностью… Говорю это без преувеличения, друзья мои. Может ли быть что-либо ужаснее: находиться перед этим городом, почти касаться рукой цели многолетних стремлений — и оставаться здесь в полном бездействии. Я старше тебя, Стефан, но кровь течет быстрее в моих жилах. У тебя своеобразная натура, Стефан; в самые важные моменты жизни ты можешь казаться холодным и бесчувственным. Я знаю, что ты не таков в действительности, и имею возможность ежедневно убеждаться в этом; но ничто не в состоянии нарушить твоего внешнего спокойствия и заставить потерять терпение.

— Все, что нарушает мой покой, страшит меня, — сказал Агиохристофорит, — я боюсь сердечных порывов, не проверенных рассудком. Хорошо, если перевес на стороне головы, и сердце повинуется ей. Я, государь, принадлежу к школе тех философов, которые считают голову вместилищем души. Рассудок, по моему мнению, должен руководить всеми нашими действиями. Влечение сердца часто бывает обманчиво, и горе тому человеку, который следует только внушениям своего сердца!

— Да, Стефан, я знаю, что ты практический человек в полном значении слова, — сказал, улыбаясь, Андроник. — Я давно постиг тебя и, как видишь, следую твоим советам, потому что знаю, что они составляют результат глубокого размышления. Что касается меня лично, то, к сожалению, я слишком часто следовал порывам моего сердца, — добавил Андроник, с глубоким вздохом, бросив мимолетный взгляд на обоих собеседников. Затем он снова обратил все свое внимание на план города и сказал после некоторого молчания: — Теперь поговорим о нашем деле; по моему убеждению, площадь Гипподрома должна быть главным центром нашей деятельности; я уже высказывал это вчера Трипсиху, и он находит мой взгляд вполне правильным.

— Я не разделяю этого мнения, князь, — возразил Агиохристофорит: — потому что, взвесив с разных сторон этот вопрос, я пришел к заключению, что всего проще и надежнее считать таким центром площадь Августеона перед храмом св. Софии. Эта площадь, сердце столицы; отсюда как по артериям, стремится во всех направлениях жизнь и движение: если нам удастся овладеть этим центральным пунктом, то мы овладеем и всеми остальными. Кроме того, храм св. Софии сам по себе представит для нас крепкую и верную позицию со своими каменными стенами и воротами, которых ничто не может сокрушить; наконец, в случае неудачи, храм будет служить надежным убежищем.

— Я не предполагаю, чтобы наше дело могло окончиться неудачей! — сказал Андроник, встав со своего места.

— Кто хочет обеспечить за собой успех, — возразил спокойно Агиохристофорит, — тот должен постоянно иметь, в виду неудачу. Весьма важно, что из всех частей города в Софийском квартале сосредоточены наиболее смелые граждане и непримиримые враги протосевастоса.

— Ты прав, Стефан, — сказал Андроник, после минутного раздумья, — я считаю твои доводы вполне обоснованными. Площадь Августеона должна быть нашим сборным пунктом. Теперь перейдем к обсуждению дальнейших действий.

— Это будет зависеть от обстоятельств, — ответил Агиохристофорит. — План действий очень прост и не требует дальнейшего развития. Суть нашего плана заключается в том, чтобы занять площадь Августеона, укрепить храм св. Софии, призвать граждан к оружию и взять в плен протосевастоса и его приверженцев, после чего оставалось бы только явиться в Филопатиум к императору.

— Решено! — сказал Андроник с довольной улыбкой.

В эту минуту слегка зашевелилась занавесь одного из отделений палатки, и появилась широкоплечая фигура воина, который остановился неподвижно у входа. Большая черная собака открыла глаза и глухо заворчала.

— Что тебе нужно, Феодор? — спросил Андроник вошедшего.

— На морском берегу высадилось несколько вооруженных людей, они направляются к палаткам.

— Много ли их? — спросил Андроник.

— Всего человек десять.

— Это, должно быть, Контостефан, — воскликнул Андроник с сияющим лицом, — с его приходом рассеются последние сомнения!