Ангел-хранитель - страница 8

Иногда, закрыв дверь, он снимал их с покосившихся полок и расставлял перед собой, представляя, что это настоящие люди, настоящие машины. Он придумывал и разыгрывал с ними маленькие сценки. В такие минуты он ощущал успокоение, его собственная боль покидала его.

Он проснулся, почувствовав твердый предмет, вжимавшийся в горло, и тяжесть придавившего его тела. В темноте лица кукол казались призрачными.

— Кто бы ты ни был, — спокойно сказал Голова-на-Молнии, пытаясь сесть, — ты выбрал очень неудобный вид смерти.

— Возможно, — сказал Рики Ангел, позволяя ему подняться.

— Чего ты хочешь?

Рики, моргая, вглядывался в темноту. В его детстве почти не было игрушек. Сейчас, окруженный крошечными человекоподобными фигурками, он почувствовал, как у него волосы шевелятся на затылке. Вопрос Головы-на-Молнии застал его врасплох; он рассчитывал, что начальник ГСО сначала спросит, кто он такой. Но тот сразу перешел к делу.

— Убить тебя, — сказал Рики. Это звучало неубедительно. — Ради людей поселка.

— Но ты не убил меня, — сказал шеф ГСО, пятясь назад. Рики не пытался остановить его. — Вместо этого ты разводишь разговоры. В чем же дело? Не чувствуешь уверенности в себе?

— А почему ты не убил меня? — спросил Рики.

— Так, значит, ты и есть тот бдительный бродяга, которого эта мразь уговорила защищать их, — хмыкнул Голова-на-Молнии. — Я просто хотел им показать, что на тебя не стоит рассчитывать, мальчик.

Щеки Рики горели, словно жестяная крыша под калифорнийским солнцем.

— Встань, — прошипел он.

— Зачем? Боишься прикончить меня в сидячем положении? Или просто хочешь потом убедить себя в том, что ты не убийца?

— Это ты убийца. Ты убил тех людей. Ты преступник.

— Нет, они преступники, детка. Я же представляю закон.

— Тогда это дерьмовый закон.

Голова-на-Молнии громко расхохотался.

— Нет. Закон велик. Он позволяет людям вроде меня жить по-человечески. Он дает мне масштаб, парень. Может, когда-нибудь я стану государственным служащим, и шлюхи будут делать мне отсос на заднем сиденье лимузина с кондиционером; я узнаю, что значит, когда настоящая сила кипит в жилах.

— Никогда этого не будет, — сказал Рики. — Ты для них — просто собственность, возобновляемый ресурс. Ты — такая же жертва, как и те люди, которых ты пытал этой ночью.

Голова-на-Молнии бросился под ноги Рики. Застигнутый врасплох, Рики рефлекторно выпрыгнул из кабинета в бывшую приемную. Шеф ГСО схватил его за икры и опрокинул на голый бетонный пол, Рики сильно ударился головой, отчего его мозги на краткий миг наполнились звездным водоворотом.

Однако Голова-на-Молнии ухватил его недостаточно крепко, чтобы придавить всей своей массой и силой. Рики ударил вслепую. Удар получился довольно весомый. Голова-на-Молнии, застонав, ослабил захват.

Рики вскочил на ноги, размахивая перед собой палками и выписывая ими в воздухе восьмерки. Скупой свет, проникавший снаружи, позволял разглядеть лишь силуэт высокого человека, стоявшего в напряженной позе. Шеф ГСО спал одетым, в ботинках, брюках и темной футболке.

Голова-на-Молнии нагнулся, пошарив под штанинами. Рики сделал выпад, но противник отшатнулся, сверкнув двумя кинжалами и проявив ловкость, достойную эскримадора.

Он встал в неглубокую боксерскую стойку, почти такую же, как у Рики, выставив левую ногу вперед. Это, возможно, означало, что он был праворуким; большинство борцов, кроме эскримадоров, выставляют вперед более слабую руку. Оружием ему служили изогнутые ножи с двадцатипятисантиметровыми лезвиями. Он держал их перевернутыми, лезвиями к предплечьям.

Гуру Сантистеван говорил Рики, что бойцы, которые держат ножи подобным образом, либо дураки, либо очень, очень искусные воины. Рики прикинул, что Голова-на-Молнии, по-видимому, добился своей должности именно благодаря бойцовскому опыту: хотя в их краткой беседе шеф ГСО проявил незаурядный интеллект, Рики сомневался, что извилины высоко ценятся в среде одичавших подростков, которые управляют улицами как наместники государства.

Голова-на-Молнии начал кружить. Рики поворачивался на месте, держась лицом к противнику и стараясь, чтобы тот, как более крупный человек, не прижал его к стене или другому препятствию. Гуру при обучении подчеркивал важность обороны как позиции более этичной, а также более выгодной в тактическом смысле. «Бои чаще проигрываются, нежели выигрываются, мой мальчик, — любил говорить гуру. — Дай противнику шанс проиграть первому».