Ангел из Владивостока - страница 4

Два СОБРовца и дежурный уже собирались бросить Костю в камеру к длинноволосому пацану и уголовнику, но их остановил, шагавший позади, следак с лицом щуки.

– Давайте его в комнату для допросов. Мне с ним поболтать охота.

Через минуту Костя оказался в маленькой, тёмной комнатушке с обшарпанными стенами. С него даже не стали снимать наручников. Грубо усадили на табурет за большой деревянный стол. Прежде чем начать разговор, следак долго и деловито раскладывал перед ним какие-то папки и бумаги. Затем, наконец, поднял голову и внимательно посмотрел на задержанного.

– Плохи твои дела, Караулов. Накрыли мы твою лавочку с целебными тибетскими иглами. Доказательств столько, что тебя сейчас даже чёрт не отмажет.

Костя лишь придурковато усмехнулся. Он ещё не обдумал план дальнейших действий и потому пока решил просто косить под дурачка.

– Какие ещё целебные иглы, гражданин начальник? Понятия не имею, о чём вы. Я сам, кстати, предпочитаю традиционную русскую медицину. Водка с перцем, водка с хреном, водка просто так…

– А ты, оказывается, шутник, Караулов, – следак поднял голову и с холодным презрением посмотрел на задержанного, – Может, ты ещё не понял, как сильно попал? Почти сто тысяч человек по всей стране купили эту твою хрень за шестьдесят тысяч. Народ последние деньги из-под матраса достал и тебе мерзавцу понёс. Впрочем, шут с ним, с народом. Ты самого зама министра обидел. Выставил его дураком перед подчинёнными. Пятью годами за мошенничество тут не отделаешься. Хочешь мы тебе терроризм пришьём или ещё чего посерьёзнее? Чего притих, Караулов? Может, сказать что хочешь?

– Хочу, гражданин начальник. Извините, как к вам обращаться?

– Капитан Егоров.

– Уважаемый капитан Егоров, – Костя снова придурковато усмехнулся, – Отпустите вы меня домой. Ну, зачем вам лишний геморрой в моём лице? А я исправлюсь… честное комсомольское. Навсегда забуду про все эти чудо-средства от всех болезней.

Следак как-то странно посмотрел на задержанного. Хотел что-то сказать, но тут дверь за его спиной распахнулась, и в проёме показалась голова дежурного.

– Виктор Александрович, вас шеф в кабинет вызывает. Говорит, срочно.

Следак вышел и вернулся только через десять минут. Вернулся злой и крайне озадаченный.

– Ничего не понимаю…

Ходит взад-вперёд по камере и иногда искоса посматривает на задержанного. Будто решает, врезать ему сейчас по морде или просто пристрелить на месте из табельного пистолета. Однако вместо этого он снял с Кости наручники и кивнул ему в сторону двери.

– Вы свободны.

Костя удивлёно уставился на следака.

– Это как понимать, гражданин начальник?

– А это ты мне объясни, Караулов! Как мне всё это нахер понимать? – Егоров положил руки на стол и угрожающе надвинулся на собеседника, – Смотрю, крыша у тебя серьёзная. Минуту назад сам начальник отдела за тебя хлопотал. Говорит, отпустить надо этого Караулова. А ведь ему явно кто-то позвонил сверху. А тому ещё кто-то. И всем им плевать, что на поимку такой мрази как ты, ушла уйма сил и времени. Но я этого так не оставлю. Вор должен сидеть за решёткой. Я пока не знаю, с кем ты поделился бабками, и кто там наверху дёргает за все ниточки. Но я во всём разберусь. Лично выведу всю вашу шайку на чистую воду.

– Удачи, гражданин Егоров, – Костя поднялся и снисходительно усмехнулся в лицо следаку, – Не смею больше тратить ваше драгоценное время.

Костя вышел из допросной и двинулся по коридору к выходу. Внешне он оставался спокоен, но в голове в эти минуты творилось чёрт знает что. Что это было? Почему полиция просто так отпустила опасного мошенника-рецидивиста? Может это розыгрыш? Может чья-то дурацкая шутка? Может его остановят у выхода и снова вернут в лапы капитана Егорова? С ума сойти можно. Тем временем полицейские в отделе занимались своими обычными делами. Длинноволосый ботан по-прежнему сидит за решёткой рядом с лысым уголовником. Странная блондинка всё ещё ждёт кого-то в кресле на коридоре. Костя потянул на себя входную дверь и вышел из отдела. Его никто не задержал и вернул обратно. Всё это выглядит очень странно. Ведь на самом деле, он не делился ни с кем своими бабками, а потому у него в принципе не может быть никаких высоких покровителей.