Ангелология - страница 14

Напротив камина стояла кафедра для библиотечного регистрационного журнала. Здесь сестры записывали названия книг, которые они брали с полок, уносили в кельи столько штук, сколько им было нужно, и возвращали, когда хотели. Это была свободная система, но она прекрасно работала, с той же самой интуитивной матриархальной организацией, как и весь монастырь. Так было не всегда. В девятнадцатом веке — до появления регистрационных журналов — книги брали и возвращали бессистемно, ставили на полки куда придется. Обычное дело — найти какой-либо научный труд — превращалось в непосильную задачу, помочь могло лишь чудо или везение. В таком хаосе библиотека пребывала до тех пор, пока сестра Лукреция в начале двадцатого века не расставила книги в алфавитном порядке. Когда следующий библиотекарь, сестра Друзилла, предложила десятичную классификацию Дьюи, поднялся страшный шум. Ввести капитальную систематизацию сестры не разрешили, но согласились на регистрационный журнал, в котором записывали синими чернилами на плотной бумаге название каждой книги.

Эванджелине нравились реальные дела, и она с гораздо большим рвением изучала списки местных благотворительных учреждений, которыми управляли сестры, — столовая для бедных в Покипси, исследовательская группа Мирового Духа в Милтоне, — ее интересовали ежегодный сбор и раздача одежды, которые Сент-Роуз проводил совместно с Армией спасения от Вудстока до Ред-Хука. Но, как и все остальные монахини, принявшие постриг в Сент-Роузе, Эванджелина знала основные факты, касающиеся ангелов. Она знала, что ангелы были созданы перед формированием Земли, их голоса звучали в пустоте, пока Бог творил небо и Землю.[6] Ей было известно, что ангелы нематериальны, эфирны, наполнены светом, но при этом говорят на человеческом языке — на иврите, по мнению еврейских ученых, на латыни или по-гречески, как считали христиане. Хотя в Библии имелось всего несколько историй о голосах ангелов — Иаков, борющийся с ангелом,[7] видение Иезекииля,[8] Благовещение,[9] — это были моменты божественного чуда, тончайший занавес между небом и землей разрывался, и люди становились свидетелями явления чудесных эфирных существ. Эванджелина часто задумывалась о том, как происходила встреча человека и ангела, как материальное и нематериальное оказывались друг напротив друга. Наверное, это было похоже на прикосновение ветра к коже. В конце концов она решила, что пытаться вообразить себе ангела — все равно что носить воду в решете. Но сестры Сент-Роуза не сдавались. Сотни книг об ангелах выстроились на библиотечных полках.

К камину подошла сестра Филомена. Филомена была кругленькой, кожу усеивали родинки и веснушки, и вся она походила на грушу. У нее был остеопороз, и монахиня ходила сгорбившись. Эванджелину стало интересовать здоровье сестры Филомены недавно, с тех пор как та начала забывать о назначенных встречах и перестала класть на место ключи. Монахини поколения Филомены — «старшие сестры» — не могли сложить с себя обязанности до глубокой старости, потому что после ватиканских реформ количество членов ордена катастрофически уменьшилось. Сестра Филомена зачастую была переутомлена и взбудоражена. Ватикан лишил старшее поколение возможности выйти на пенсию.

Сама Эванджелина верила реформам, выгодным для большинства, — она спокойно могла носить удобную униформу вместо старомодных одежд францисканок, могла получить современное образование. У нее был диплом историка, поскольку она обучалась в соседнем Бард-колледже. Воззрения же старших сестер, напротив, со временем не менялись. Но как ни странно, взгляды Эванджелины во многом совпадали со взглядами старших сестер, сформированными в эпоху Рузвельта, Великой депрессии и Второй мировой войны. Эванджелину восхищали истории сестры Людовики — она была самой старшей, ей исполнилось сто четыре года. Она часто велела Эванджелине садиться рядом и рассказывала про былые времена.

— Тогда не было равнодушия, праздности, — говорила сестра Людовика, сгорбившись в инвалидной коляске.

Ее худые руки, сложенные на коленях, мелко подрагивали.