Ангельская медицина - страница 8

Какое–то время — совсем недолго — пациенты прогуливались с нами по саду, дремали в шезлонгах на сопнышке, дышали свежим воздухом и, как правило, полностью, отрешались от мирских забот и волнений. Наш храм исцеления был островком спокойствия, все армии мира почитали его как обиталище богов и богинь. Располагался он у подножия огромной горы: больше всего эта гора напоминала стража, призванного защищать и оберегать нас Прежде чем мы успевали приготовиться к наступающим сумеркам, на храм опускалась тень горы.

Обычно лечение происходило днем. Если мы и делапи что–то вечером, то только в полнолуние. В такие вечера все служительницы храма становились в круг; этот круг символизировал округлую форму Луны. Тихо проговаривая молитву, мы ловили лунную энергию, а потом подбадривали друг дружку добрыми словами. Наверное, в современном мире подобное собрание можно было бы назвать гpynnoй взаимной поддержки. В такие вечера мы, несомненно, пополняли свои запасы энергии; я заметила, что наибольшего эффекта лечения удавалось достигать именно после полнолуния. Кристаллы словно наливались жизнью, их лечебные свойства полностью восстанавливались. Невозможно было не удивляться тому, как хорошо справлялись со своей работой наши перезаряженные «батарэйки».

Служительницы ночевали в отдельном домике, чуmь выше по склону. Все мы жили в одной комнате, где стояло несколько кроватей; уборная тоже была общая. Все носили одинаковые облегающие платья, поэтому никто не обращал внимания на то, кому принадлежит одежда. Работали мы всегда вместе, за исключением тех случаев, когда кто–то начинал привередничать: иногда у нас возникал трения. Главными возмутителями спокойствия были мужчины.

У этих жрецов в темных одеждах, казалось, было слишком много свободного времени. Не зная, куда себя деть от скуки, они то и дело издавали отвлекающие нас звуки, не чувствуя при этом ни малейшей неловкости! Они громко переговаривались и вышагивали с таким важным видом, словно были нашими надзирателями. Конечно, когда грузному пациенту нужно было взобраться на кварцевое ложе или куда–нибудь пройти жрецы всегда помогали. В такие минуты я примирялась с их присутствием.

Мне очень нравилось прогуливаться с больными по саду. Я часто добровольно вызывалась быть их провожатой. Я держала пациента за руку, и мы тихо сидели, впитывая пение птиц, аромат цветов и солнечные лучи, просвечивающие сквозь листву деревьев.

Если у пациента была мотивация выздороветь, они всегда выздоравливал. Изредка больной снова впадал в безысходное отчаяние. А умирали те, кто утратил волю к жизни, — и это было видно с первого взгляда. Попросту говоря эти люди устали и искали любой предлог, чтобы отправиться Домой. Для меня это было ясно как день!

Я сразу могла определить, кто собирается «испустить дух». Серый цвет лица указывал на отсутствие интереса к жизни; и тело тоже вскоре умирало. Я всегда считала, что человек сам должен решать, насколько его жизнь соответствует его ожиданиям, поэтому никогда не уговаривала жить тех, кто приготовился умереть.

Потянуло ночной прохладой, и мой гипнотический сон рассеялся. Я неохотно покинула Атлантиду. — У тебя лицо изменилось, — заметил Стивен, когда я потягивалась, собираясь стать на ноги. Глубокие погружения в прошлую жизнь и вправду сказываются на внешности.

Когда мы возвращались в гостиницу, мне все время казалось, будто я плыву. Едва зайдя в номер, я бросилась записывать воспоминания прошлой жизни. Во время гипноза Стивен задавал мне вопросы, и я на них отвечала. Теперь он подробно пересказывал мне то, что, будучи в сознании, я затруднялась вспомнить.