Анна Ахматова. Когда мы вздумали родиться - страница 4

Писатель Валерий Попов, один из жильцов Будки в новое время, и Александр Жуков в только что отремонтированной комнате Ахматовой

Отдельно о печке. Одна из двух прикровенно (и мельком) упомянутых в предыдущем абзаце писательских жен, обитавших в доме, в разгар ремонта попросила бригадира эту печку разобрать. Он ответил: «Мадам, я делаю ремонт Анне Андреевне Ахматовой, а не вам». Тон того и другой был доброжелательный, не говоря уже, образцово-вежливый. Я свой замысел сделать в Будке напрашивающийся комаровский дом-музей тогда же в присутствии Жукова убедительно, как мне казалось, донес до жильцов. Прибавил, что им вместо этой тесноты бесспорно предложат где-то поблизости лучшие условия проживания. Жильцы тему не подхватили, одна пара каменно промолчала, глава другой объяснил мне, дураку, что на данный момент они уже живут в Комарове, а что действительно тесно, то зато в помещении, известном на весь мир.

В июне 2006-го мы приехали в Комарово в день ее рождения в первый раз. Василий Аксенов – мы с ним были к этому времени знакомы около 50 лет, близко дружили, Жуков попросил меня пригласить его, он приглашение принял с удовольствием. Юрий Кублановский, поэт. Павел Крючков, с младых ногтей занимавшийся звуко-записью – практически и ее историей. Александр Жуков и Игорь Хомич, виртуозный гитарист и замечательный музыкант, они привезли с собой кое-какую концертную аппаратуру. Жена Жукова, Вера Григорьевна, художница, бывший геолог. Слушателей пришло около полусотни. И, как ему и полагается, сразу начался дождь. От моросящего до убедительного, с темным небом, временами с молнией и громом.

Если бы моей задачей был не рассказ о днях рождения Ахматовой, как они проходили в этот и следующие девять лет, я бы описал это собрание, как наши, присутствующих, ухищрения противостоять стихиям и их безусловное торжество. Кто-то поднимался вместе с очередным выступавшим на дощатую эстрадку и, раскрыв зонт, держал его над ним и, насколько зонта оставалось, над собой. Кто-то, вроде меня, клялся, что ему эти падающие струи, не говоря уже капли, тьфу. Регулярно делались слабо юмористические попытки объяснить происходящее тем, что чествуемой бывшей хозяйке этого места наше чествование не по вкусу. Протокол события выглядел примерно так.

– Сегодня день рождения Ахматовой, сорок лет как ее нет…

– А как же дождь? (Смех.)

– Во-первых, дождь сейчас пройдет. Во-вторых, меня он совершенно не смущает… Сорок лет порядочный срок, особенно когда посередине его происходит исторический слом…

– А давайте мы вам зонтик дадим?

– Нормально, я хорошо себя чувствую… Всякое общение с ней выдразнивало из собеседника лучшее, на что он был способен, держало в повышенной творческой и интеллектуальной готовности. Так называемые «великие» присутствовали в ее обиходе не как имена культуры, а как почти личные знакомцы. Как у Пастернака: «Пока я с Байроном курил, / Пока я пил с Эдгаром По». На этих высотах такие связи и такой стиль отношений не выдуманы. Ощущение присутствия в компании вне времени и места, общее для таких избранников, органично для больших поэтов. «С Гомером долго ты беседовал один», – обращается Пушкин к Гнедичу, делая этим обращением и Гомера современником. Собеседником, значит, современником. Если Фауст, Дон Жуан, леди Макбет – не персонажи книг, а участники современной московской, ленинградской, ташкентской жизни, то тем более Гете, Моцарт, Шекспир, которые вывели их на публику.

– Снова хлынул. Ну что, придется еще с вами постоять.

– Ее предшественники были символисты. Поэты на пьедестале – над публикой, глядящей снизу вверх. Статуи всегда и реально крупнее человеческого масштаба, и выглядят так. Поэты ахматовского поколения были частью публики, но публика, пораженная их инаковостью, наблюдала проступающую за этой инаковостью грандиозность.

– Да это пройдет, это грибной дождь. А папка у меня непромокаемая…

– Искусству необходима фигура, превосходящая общепринятые размеры. Она показывает неограниченность его, искусства, возможностей, выход за рамки. Фигура не местного значения, принятая большим или меньшим кругом поклонников, а общенациональная. В России так было со времен…