Аннабэль - страница 28

— Но ты сказал, что Клаус был тамплиером. Как это может быть, если ордена давным-давно нет?

— Они ушли в тень и продолжают своё дело, но уже скрытно, как заговорщики. Клаус рассказывает, какие тайные ритуалы он прошёл перед тем, как его приняли в лоно ордена, и какие обеты ему пришлось дать. Честно, Ани, вот за эту книгу братья дознаватели могли бы выложить хорошие деньги. Или, — он криво улыбается. — Или же мы с тобой могли бы пропасть без следа. Так что, пусть тайна остаётся тайной.

Теперь уже я с тревогой гляжу по сторонам: никто нас не подслушивает. С одной стороны, опасные тайны заставляют сердце стучать быстрее, а с другой это так приятно волнует, что даже посасывает под ложечкой. Кажется таким необычным, что ты знаешь тайну, о которой большинство даже не подозревает.

— Ну и, — я присаживаюсь рядом с Жаком и почти шепчу ему в ухо. — А зачем Клаус приехал сюда?

— Пишет, что магистр ордена прислал его с важным заданием. Клаус сопровождал некоего книжника Жана и охранял его во время какого-то опасного ритуала. Какого именно — не знаю: в этом месте вырвано несколько страниц. Понятно только, что ритуал был проведён успешно и Жан уехал. Клауса оставили, чтобы он следил за Спящей. Так и написано, но кого или что имеют в виду неясно.

— Как интересно! — я потираю ладони и кусаю нижнюю губу. — Что это за Спящая? И когда это было?

— Давно, — Жак встаёт и потягивается, похрустывая костями. — Охо-хо! Больше пятидесяти лет назад. Клаус успел состариться и в конце концов умер. Правда пишет, что последние годы Спящая ведёт себя всё более беспокойно и он пребывал в сомнениях, не послать ли сообщение в орден, чтобы предупредить. Последняя его запись: «Спящая проснулась. Это очень плохо. Немедленно отправляю сообщение».

Жак прячем книжицу в сумку и хлопает ладонью по вытертому кожаному боку. Судя по лицу конюха, его что-то тревожит.

— Тут странное, — говорит Жак. — Клауса нашли утром на перекрёстке по дороге к Эристайму. В руках покойник держал ружьё, точно собирался стрелять, а на лице было выражение ужаса. Вот только ни единого следа на теле так и не нашли, так что ни звери, н разбойники в его смерти точно не повинны. Знахарь сказал, что у старика просто остановилось сердце, так часто бывает в столь почтенном возрасте.

— Может так оно и было? — но мои мысли больше занимает Спящая, о которой писал Клаус. Стало быть, она проснулась и это плохо. Но почему? Что такого плохого она может наделать? Что у нас изменилось за последние три года, которые миновали со смерти Клауса? Самое страшное — умер папа, но едва ли с этим как-то связана эта самая Спящая.

— Может, — Жак вздыхает. — Всё может быть. Ладно, пошёл я работать, покуда не проснулась эта дура. Чувствую, рано или поздно, сведёт она меня в могилу.

— Не вздумай, — я глажу его по плечу. — Держись!

— Спасибо, Ани, — он улыбается. — Ты тоже держись, может быть, ведьма подавится нами и не сожрёт.

— А мы ей насыплем соли под хвост.

На том и расходимся. Почти сразу я слышу знакомый свист. Так обычно меня вызывает Бер. Давненько мы не виделись с подругой, а меня сейчас просто распирает от желания кому-то рассказать обо всём, что произошло за последние дни и ночи. Можно, конечно, Констанц, но… В общем — это не то.

А вот Бер — самое то!

Покуда особо работой я не загружена, поэтому отправляюсь за ворота. Подруга одета в потрёпанный дорожный плащ с капюшоном и наружу торчат только пряди рыжих волос да кончик носа. Мы обнимаемся, целуемся и Бер предлагает немного прогуляться.

— У тебя усталый вид, — говорю я, рассматривая чёрные круги вокруг зелёных глаза. — Плохо спала? Что-то случилась?

— Луиза умерла, — Бер проводит пальцем по щеке и вздыхает. — У меня не хватило… Не хватило знаний и сил, чтобы её спасти. Даже не знаю, что и делать. Может быть, придётся ехать в Париж и просить о помощи.

— Кого? — мне очень грустно. Маленькая девочка, которая даже не видела жизни, ушла от нас. Даже если я её не знала и никогда не встречала, всё равно обидно от того, что происходят подобные вещи. Священник говорил, что Господь призывает детей, чтобы они не успели испытать всех бед и горестей нашего мира. Но ведь здесь есть не только беды, но ещё и множество хороших вещей, о которых эти дети уже не узнают никогда!