Аномалия души - страница 17

– Может и показалось, – засомневался я.

– Скорее всего, так оно и есть, – сонно подытожила Наталья, поудобнее устраиваясь на подушке. – Если бы во двор пробрался кто-то чужой, Нигер бы ему спуску не дал…

Утро выдалось хмурым и пасмурным. Серое асфальтовое небо грозило скорым дождём, а разгулявшийся ветер, раз за разом, совершал агрессивные наскоки на верхушки деревьев.

– Сейчас позавтракаем, и пойду в милицию, – воинственно выпалила Наталья, нервно нарезая колбасу. – Прошло два дня, а они ни мычат, ни телятся. Ни слуху, ни духу. Они, вообще, хоть чем-то там занимаются? По-моему, ничем. Правильно, это же не их дети пропали. Пропади их чада – они стояли бы на ушах. А насчёт чужих можно не беспокоиться.

Я в знак согласия угукнул и уселся за стол.

Трапеза прошла в угрюмом молчании. В воздухе витало напряжение. Наталья спешно проглатывала бутерброды. Её желваки ходили ходуном, а глаза всё сильнее и сильнее наливались яростью. Она словно готовила себя к жестокому бою.

– Мне сходить с тобой? – спросил её я, когда стоявшее между нами блюдо опустело.

Наталья категорично замотала головой.

– Не надо. Я и одна справлюсь. Они у меня живо забегают.

Допив чай, она отправилась одеваться. Я принялся мыть посуду.

Облачившись в строгий серый костюм, Наталья навела перед зеркалом макияж, повязала волосы в пучок, обула чёрные туфли и, кивнув мне на прощание, стала отпирать входной замок.

Мои уши пронзил дикий, душераздирающий крик. Я выскочил в прихожую.

Лицо Натальи было бледным, как мел. Её расширенные глаза буквально впились куда-то вниз. Проследив за её взглядом, я увидел следующее: верхняя ступенька крыльца была усыпана песком; вдоль её края лежал, похожий на раздавленную гадюку, кусок грязной, бельёвой веревки, а на ступеньке ниже значилась неуклюжая надпись: «Мама я здесь».

Вдали засверкали зигзагообразные молнии. Небо сотряс мощный раскат грома.

Наталья покачнулась и прислонилась к косяку. Её явно мутило. Я взял её под руки и втянул обратно в дом. Наталья не сопротивлялась. Пододвинув ей стул, я помчался на кухню за водой. Когда я вернулся, на её лице застыла маска безудержного ужаса.

После несильного похлопывания по щекам, Наталья пришла в себя. С неё спала окаменелость, она рассеянно поводила глазами по сторонам и посмотрела на меня. Я протянул ей стакан. Она принялась жадно пить.

Убедившись, что с её сознанием всё в порядке, я, невзирая на припустивший дождь, выскочил во двор. Я обежал вокруг дома, заглянул за каждый куст, за каждое дерево, осмотрел сарай, спустился в погреб, поднялся на чердак, выглянул из калитки, но Димки нигде не было.

– Ну, где же ты? – громко, но беззлобно крикнул я. – Выходи, не бойся!

Но мальчик не появлялся.

Нигер из своей будки настороженно наблюдал за мной.

– Где твой друг? – обратился к нему я. – Где он прячется?

Пёс тихо заскулил.

Я озадаченно оглянулся вокруг и поспешил обратно в дом.

– Фу-у-у! – выдохнул я, войдя в прихожую. – Промок до нитки, но его так и не нашёл. Куда же он мог подеваться?

– Кто? – глухо спросила Наталья.

– Как кто? – недоумённо вскинул брови я. – Твой сын.

Наталья как-то странно посмотрела на меня. С её лица не сходила мертвенная бледность.

Я перестал стряхивать воду с рук и вопросительно воззрился на неё.

– Разве это написал не он?

Хозяйка помотала головой.

– А кто?

Наталья попыталась усмехнуться, но её натянутая усмешка тут же сменилась гримасой полубезумного напряжения.

Во мне заиграло негодование.

– У кого хватило подлости так злобно подшутить?

Наталья пожала плечами. Я воинственно упёр руки в боки.

– Эх, попадись мне эта сволочь! Ну что за народ!

Моя курортная знакомая поднялась со стула, но, не сделав и трёх шагов, стала беспомощно оседать на пол. Я едва успел её подхватить.

Уложив хозяйку на диван, я сходил в ванную и принёс оттуда полотенце, смоченное холодной водой.

– Спасибо, – слабо улыбнулась Наталья, приложив его ко лбу. – Что-то мне нехорошо. Что-то я немного расклеилась.

Я ободряюще улыбнулся.

– Ничего страшного. Скорее всего, это просто запоздалая реакция на шок.

Я, конечно, не был специалистом в области психиатрии. Но я знал, что такое не редкость. Что болезненная реакция человеческого организма на сильный нервный стресс может проявиться не сразу. Что естественная природная эмоциональная защита какое-то время удерживает её от полного выплеска наружу. Но эта защита очень хрупка. Достаточно одного мало-мальски серьёзного удара, чтобы она раскололась, как яичная скорлупа.