Античный риторический идеал и культура возрожденияи - страница 4

Итак, философия и риторика — самое сердце культуры античного типа, и в сердце этом живет возрождающееся противоречие. Но изобразительное искусство, для нас вне всякого сомнения входящее в понятие "духовной культуры", греки поколебались бы включить в понятие своей???????. По известному замечанию Плутарха, ни один "способный" юноша ("способный" к чему? — конечно, к деятельности в сфере мыслительно-словесной культуры или в сфере гражданской жизни), любуясь шедеврами Фидия и Поликлета, сам не захочет быть ни Фидием, ни Поликлетом[28] Любопытно, что в автобиографическом сочинении Лукиана "О сновидении, или Жизнь Лукиана" противопоставляется как раз олицетворение???????????????? ("ремесло ваятеля") — и???????. Первая ссылается в своей речи на имена Фидия и Поликлета, Мирона и Праксителя[29] но только вторая являет собой "культуру" (по контексту Лукиана — культуру риторическую).

Как раз в этом пункте, как известно, Ренессанс далеко отошел от античности.

Еще Петрарка мыслил по-античному (и по-средневековому): представители любого "рукомесла", любой????? "mechanici", исключены из культуры, из мира, где книги. "Что же будет, — патетически восклицает он в том же памфлете, — если люди ручного труда (mechanici) возьмутся за перья (calamosarripiunt)"?[30]Каждый философ, каждый поэт, каждый ученый человек должен протестовать против такой ужасающей перспективы. Vestra res agitur!

Чтобы оценить произведенную Ренессансом революцию, достаточно сравнить место, которое занимает Витрувий — тоже mechanicus, взявшийся за перо! — соотносительно в культуре своего собственного времени и в культуре новоевропейской от Альберти до Виньолы и далее[31]

Таков же контраст тона, в котором имена живописцев, ваятелей и зодчих вводятся в античных текстах по истории искусства — и, скажем, у Вазари (чей труд в других отношениях представляет этим текстам довольно близкую аналогию[32]. Например, Плиний Старший, отзывающийся о художниках по античным масштабам весьма уважительно, так начинает свои биографические рубрики: "…В девяностую олимпиаду жили Аглаофонт, Кефисодор, Фрил, Эвенор…"[33] "…В открытые отныне врата художества вступил в четвертый год девяносто пятой олимпиады Зевксис из Гераклеи…"[34] "…Ровесниками его и соперниками были Тиманф, Андрокид, Евпомп, Паррасий…"[36] "…Паррасий, рожденный в Эфесе, там же и совершил многое…"[36]У Плиния утверждается, что всех живописцев, которые были, есть и будут, превзошел Апеллес[37] как всех скульпторов — Фидий[38] это сказано как будто довольно сильно, не без риторического пафоса, но отмечает только превосходство некоторого лица в некоем роде деятельности, а никоим образом не превосходство самого этого рода деятельности в ряду других. Явление Апеллеса или Фидия — событие в судьбах искусства; ни из чего не следует, что это событие в судьбах человечества. Напротив, Вазари описывает явление "Микеланджело не просто как триумф искусства, но как примирение небес и земли, бога и людей: "Благосклоннейший Правитель небесный обратил на землю сострадальные Свои очи"[39] Такой квазитеологический тон для Вазари очень характерен: например, Леонардо да Винчи был, по его словам, "воистину предив-ным и небесным (celeste)"[40]

В этой связи важно употребление эпитета divinus "божественный". В античном обиходе эпитет этот нормально применялся к прославленным мастерам искусства слова. Для Цицерона, например, Сервилий Гальба — "в речах божествен" (divinus homo in dicendo)[41] а Красе даже "бог в речах", по крайней мере, по суждению Квинта Муция Сцеволы, одного из участников диалога[42] последнюю речь Красса в сенате Цицерон патетически вспоминает как "лебединое слово божественного мужа" (cycnea divini hominis vox et oratio)[43] Красноречие самого Цицерона "божественно" в оценке Квинтилиана[44] "божественна" специально ирония цицероновской речи "В защиту Лигария"[46] тот же Квинтилиан говорит о "божественном блеске речи Теофраста"[46] "Божественный" оратор и "божественный" поэт (последнее, например, у Горация[47] сто-

ит рядом с "божественным" мудрецом