Антихрист - страница 64

Был девятый день со дня смерти отца. Наташа проснулась рано, надо было привести квартиру в порядок и приготовиться к приходу знакомых. В том, что кто-нибудь обязательно придет, Наташа не сомневалась. Она готовила себе завтрак, когда раздался стук в дверь. «Кто бы это мог быть в такую рань?» — подумала Наташа, взглянув на часы. Было около восьми. Завязав потуже поясок халата, пошла открывать. Набросив цепочку, Наташа приоткрыла дверь. За дверьми с какой-то потерянной улыбкой, немного виноватой и немного усталой, стоял Ясницкий. Он молчал. Наташа внимательно посмотрела ему в глаза, сумев заметить, что они чуть припухшие и покрасневшие. Наташа молча прикрыла дверь и, сняв цепочку, распахнула ее. Ясницкий вошел с большим букетом роз и бережно подал цветы Наташе:

— Я обещал приехать и приехал, Наташа. Больше не мог ждать.

Наташа взяла цветы, ее опьянил их нежный и сильный запах. Наташа любила именно такие розы — маленькие, только что распустившиеся.

— Заходите, Игорь Исаакович. Проходите в комнату, я сейчас переоденусь.

Наташа тряхнула головой, расправив волосы, и пошла в спальню переодеваться. Сердце Ясницкого упало и учащенно забилось. «Да, я все это не выдумал. Я ее люблю».

Наташа положила букет на свою постель, достала платье, быстро надела его, причесала волосы и скрепила их заколкой. «Ну вот, — кажется, начинается coda», — только успела подумать Наташа, чуть задержавшись перед входом в комнату, где находился Ясницкий. Она набрала в легкие воздуху, чтобы скрыть волнение, и вошла. Ясницкий стоял лицом к входу, он ждал ее.

— Наташа, я приехал делать вам предложение. Я очень прошу вас стать моей женой. Обещаю, что буду любить вас всю жизнь, буду защищать вас, заботиться о вас, потому что дороже вас у меня нет никого и ничего. И не будет.

Наташу удивило, что он обращается к ней на «вы», но это ей было приятно. Наташа смотрела на Ясницкого и чувствовала, что этот умный и сильный мужчина действительно любит ее нежно.

— Игорь Исаакович, это так неожиданно, я…

— Молчи, Наташа, не говори «нет». — Глаза Ясницкого вспыхнули, он взял ее за плечи. — Ты не можешь мне отказать. Я не могу представить, не могу допустить, что ты не будешь моей. Ты даже не представляешь, что ты для меня значишь. Я всему знаю цену: деньгам, власти, дружбе, жизни своей и чужой, женщинам — всему, Наташа. Бог дал мне возможность иметь это все в избытке. Я все готов отдать, только будь моей — моей женой. Я люблю тебя.

Щеки Наташи пылали, голова закружилась, она молчала, потому что не знала, что нужно говорить и нужно ли это.

«Ну что же ты! Ты же любишь не его, а Ивана. Зови же его! Беги отсюда, делай что-нибудь! Шлюха ты этакая…» — негодовал Риикрой. Но делал это про себя, потому что появившийся Аллеин показал ему кулак.

— Наташа, любовь парализовала мою волю, я не могу ни о чем думать, я все время думаю только о тебе. У нас будет дом, если захочешь — дети, ты увидишь весь мир. Ты будешь жить так, как захочешь. Я буду хорошим мужем, таким, каким были мои отец и дед. Тебе не надо меняться, ты мне нужна такая, какая ты сегодня есть, ведь я же не мальчик, и мне не надо много смотреть на человека, чтобы понять, кто он на самом деле и чего он стоит. Ты стоишь очень дорого, дороже моей собственной жизни, и я готов отдать за тебя, если надо, и жизнь. Стань моей женой, Наташа.

Наташа подняла голову и посмотрела в глаза Ясницкому. Губы ее затрепетали, она хотела что-нибудь сказать, но Ясницкий не дал это сделать, он наклонился и прикоснулся губами к Наташиным губам. Наташа ничего не могла поделать с собой, она не отодвинулась, она не знала, как себя вести. У нее сейчас не было своей воли. Ее воля принадлежала этому человеку, который любил ее. Прикосновение перешло в поцелуй. Голова у Наташи закружилась, и ноги ослабли. Ясницкий, почувствовав, что Наташа обмякла, обнял ее. И вдруг Наташа вся напряглась и оттолкнула Ясницкого. Она услышала в спальне шаги.

— Что за черт, кто там? — сказал Ясницкий.

— Там никого не было, — ответила Наташа.

В комнату вошел Иван.

Риикрой чуть не упал и даже потерял дар речи, чего с ним никогда ранее не бывало. Он посмотрел на Аллеина, и тот опустил голову. Риикрой три раза ударил в ладоши, изображая аплодисменты, и сказал: «Такого на моем веку еще не было. Он — гений. Он знает, где искать то, что заставит его сделать дело вопреки всем обстоятельствам. Ему и думать не надо, интуиция, а не я, ведет этого человека».