Антисоветчина, или Оборотни в Кремле - страница 22

Интриги вокруг России летом и осенью 1917 г. представляются весьма красноречивыми. Когда Корнилов предпринял попытку навести в стране порядок, он сперва получил горячую поддержку в Лондоне и Париже, его сторону приняли британские и французские дипломаты в России. Но посол США в Петрограде Френсис блокировал их демарши. И в правительствах Антанты в последний момент что-то неожиданно изменилось, послам пошли новые инструкции, и они вдруг резко изменили позицию, вместо Корнилова поддержали Керенского. В дальнейшем дипломаты Антанты во главе с Бьюкененом старались нажать на Керенского, внушая ему необходимость действовать решительно и расправиться с большевиками. Однако и эти шаги неизменно срывал Френсис, и Бьюкенен жаловался в Лондон, что посол США саботирует выработку «общей политики Запада в отношении кабинета Керенского», что «американцы играют в собственную игру»[189].

А кроме официальных представителей иностранных держав, действовали неофициальные. Так, в Россию прибыла американская миссия Красного Креста. Дело вроде бы хорошее, благородное, правда? В войну – Красный Крест… Но состав миссии был, мягко говоря, странным. Из 24 ее членов лишь 7 имели какое-то отношение к медицине. Остальные – представители банков, крупных промышленных компаний и разведчики. Возглавлял миссию Уильям Бойс Томпсон, один из директоров Федеральной резервной системы США. Его заместителем был полковник Раймонд Робинс.

При миссии состояли и такие личности, как Джон Рид, не только журналист и автор панегирика Троцкому «10 дней, которые потрясли мир», но и матерый шпион. Он «оказывал услуги» американскому правительству еще в мексиканскую революцию, в 1915 г. арестовывался русской контрразведкой за связи с сепаратистами, но под давлением госдепартамента и посольства США пришлось отпустить. В 1917 г. в России он снова «оказывал услуги» правительству и по возвращении на родину передал в госдепартамент «свои заметки и информацию, полученные благодаря связи с Львом Троцким»[158]. При миссии Красного Креста состояло также трое секретарей-переводчиков. Капитан Иловайский – большевик, Борис Рейнштейн – позже стал секретарем Ленина, и Александр Гомберг – в период пребывания Троцкого в США был его «литературным агентом». Нужны ли комментарии?

Осенью 1917 г. полковник Робинс стал одним из ближайших советников Керенского. Британский атташе Нокс доносил, что его влияние на министра-председателя «чрезвычайно растет», и он внушает Керенскому «очень опасные идеи»[189]. Уильям Б. Томпсон в мемуарах отмечал, что миссия Красного Креста, кроме того, «осуществляла свою деятельность через доктора Соскиса» – секретаря и помощника Керенского (по «совпадению» открывшему в эти же месяцы весьма крупный счет в петроградском отделении «Нэшнл Сити банка»[177]). Ну а еще одним очень близким доверенным лицом Керенского стал Сомерсет Моэм – будущий великий писатель, а в то время секретный агент британской МИ-6, подчинявшийся резиденту в США Вайсману[189]. Стоит ли удивляться, что при таких советниках министр-председатель принимал худшие из решений и власть досталась большевикам почти без борьбы?

Да и вообще были ли попытки всерьез оказать сопротивление? Не «намекнули» ли покровители Керенскому, что он должен уступить власть, как прежде ее уступил Львов? Удирая в дни Октября из Питера на машине американского посла, Александр Федорович зачем-то приказал всему остальному составу Временного правительства собраться вместе и находиться в Зимнем дворце. А руководить правительством и обороной Зимнего оставил очень уж характерную тройку. Доктора Кишкина, инженера Пальчинского и Пинхуса Рутенберга. Кишкин был полнейшим ничтожеством, неспособным что-либо сорганизовать. Рутенберг, напротив, организовывать умел превосходно. Только раньше он организовывал дела довольно темного свойства – в январе 1905 г. он являлся главным эмиссаром зарубежных «бесов» в России, и как раз он через попа Гапона устроил провокацию «кровавого воскресенья». Помогал Рутенбергу в подготовке провокации директор заводов Нобеля Серебровский…