Антитела - страница 24

Дорман свернулся калачиком в тени, мучимый телесным страданием и сознанием собственной беспомощности. Борясь со спазмами, охватившими его непослушное тело, он, сам того не замечая, закатился в лужу и перепачкал грязью всю спину.

По гулкому мосту над головой Дормана пронесся тяжелый грузовик, издав звук, похожий на приглушенный взрыв.

Взрыв в лаборатории «ДайМар».

Перед мысленным взором Дормана возникла отчетливая картина той последней ночи, непроглядного мрака, наполненного яркими вспышками, криками и грохотом. Безжалостные убийцы, безымянные и безликие, объединенные чьей-то злой волей, скрывались в тени.

Должно быть, он уснул… или каким-то непостижимым образом переместился назад во времени. Его воспоминания приобрели небывалую остроту, превратившись в жестокую пытку, и виной тому, должно быть, явился какой-то непонятный выверт судьбы, приведшей Дормана к нынешнему бедственному состоянию.

— Ограда из проволочной сетки и пара громил-наемников не дают мне ощущения безопасности, — сказал Дорман Дэвиду Кеннесси. По степени охраняемости лаборатория никак не тянула на секретный объект, а Дэвид даже умудрился тайком протащить на территорию свою собаку и пистолет. — Я уже начинаю думать, что твой братец был прав, унеся отсюда ноги полгода назад.

Администрация «ДайМар» обращалась к местной полиции с требованием обеспечить меры дополнительной безопасности, но заявка была отклонена. Предлогом для отказа послужил давно забытый пункт законодательства, позволявший полиции штата «оставлять разрешение внутренних разногласий частных организаций на усмотрение сил внутренней охраны». Дэвид расхаживал по подвалу лаборатории, кипя негодованием и требуя объяснить, с каких это пор полиция считает нападение толпы демонстрантов «внутренним разногласием». Ему и в голову не приходило, что в этом деле могли быть замешаны силы, пожелавшие оставить лабораторию без защиты.

При всей своей гениальности в области биохимии Дэвид Кеннесси был никудышным политиком. Его брат оказался не столь наивен. Он залег на дно — и вовремя, — а Дэвид продолжал трудиться, надеясь спасти сына. Но ни Дарин, ни Дэвид даже не догадывались об истинной значимости своих исследований.

Как только прогремели первые взрывы, Дэвид заметался по лаборатории, собирая бумаги и образцы. Его суматошные действия напомнили Дарину старые киноленты о безумцах-ученых, которые, рискуя жизнью, выхватывают из пламени заветный дневник. В то мгновение Дэвид, казалось, был скорее раздражен, чем испуган. Он пнул карандашный стаканчик, катавшийся у него под ногами, сердито фыркнул и заявил, что-де тупоголовые фанатики всегда пытались остановить прогресс и всякий раз терпели поражение. Коль скоро открытие сделано, его уже невозможно закрыть.

И действительно, в последние годы биотехнология и субмикронная инженерия развивались семимильными шагами. Генетикам удалось получить искусственный инсулин, вырастив особые бактерии и позаимствовав у них механизм формирования ДНК.

Корпорация из города Сиракузы, что в штате Нью-Йорк, запатентовала устройство хранения и считывания компьютерных данных, состоящее из кубиков бактериородопсина — белка, подвергнутого генной перестройке. Над различными аспектами этой проблемы работало множество людей. Дэвид был прав: остановить развитие новых технологий не удалось бы никому.

Однако Дорман точно знал, что кое-кто в правительстве занимается именно этим. И невзирая на все заранее составленные планы, соглашения и обещания, эти люди не дали Дорману времени скрыться.

Когда Дэвид побежал к телефону сообщить жене о нападении и грозящей ей опасности, Дорман не смог найти в лаборатории ни единого работоспособного образца наномашин, только модели — обладавшие сомнительными свойствами прототипы, которые с переменным успехом использовались в лаборатории для опытов над животными, пока Дэвиду и Дорману не удалось добиться успеха с собакой. И все же прототипы функционировали, действовали… во всяком случае, до определенной степени. Дорман решил прибегнуть к их помощи.

Сверху донесся звон разбитого стекла, леденящие душу вопли зазвучали совсем рядом, и Дорман понял, что медлить больше нельзя.