Антология мировой фантастики. Том 2. Машина времени - страница 42

— Я не мог настроить их инструменты, семь миллионов лет эволюции изменили все. И поэтому немного промахнулся. Я живу в 3059 году. Но расскажите мне, какое самое значительное научное изобретение существует в ваше время?

Он поразил меня так, что я ответил прежде, чем подумал.

— О, телевидение, я полагаю. Радио. И самолеты.

— Радио — хорошо. Здесь должны быть инструменты.

— Но подождите, кто вы?

— А… Извините. Я забыл. — Извинение слышалось в его музыкальном голосе. — Я Арес Сен Кенлин. А вы?

— Джеймс Уотерс Бенделл.

— Уотерс — что это значит? Я не могу распознать.

— Что… Это имя, естественно. Почему вы должны распознавать его?

— Я понял — у вас нет классификации. «Сен» означает «ученый».

— Откуда вы взялись, мистер Кенлин?

— Откуда взялся? — Он улыбнулся, и голос его был тих и мягок. — Я пришел из пространства, отделенного от этого семью миллионами лет. Или больше. Они потеряли счет годам, эти люди. Машины ликвидировали все казавшиеся излишними службы. Поэтому не знаю — в каком точно году я был. Но до этого, моим домом был Нева-Сити в 3059 году.

Вот тогда я подумал, что он, псих.

— Я был экспериментатором, — продолжил он. — Ученым, как я уже сказал. Мой отец тоже был ученым, но в области человеческой генетики. Я сам оказался его экспериментом. Он доказал свою правоту, и весь мир последовал за ним. Я был первым из новой расы.

— Новая раса! О, святые небеса… Какой же… Какой же будет…

— Каков будет конец? Я почти его видел. Я видел их — маленьких людей, недоумевающих, потерянных. И машины.

— Может ли это быть? И ничего нельзя изменить?

— Слушайте. Я спою песню.

Он запел. После этого он уже мог дальше не рассказывать мне об этих людях. Я все понял. Я услышал их голоса, их странные, скрипучие, неанглийские слова. Я смог почувствовать их недоумение, их затухающие желания. Все звучало в минорном ключе, как мне кажется. Песня звала, звала и спрашивала, и безнадежно искала ответ. И сквозь нее слышался шум и рокот неизвестных, забытых машин.

Машин, которые никогда не останавливались. Потому что однажды их запустили, а теперь маленькие люди забыли — как можно остановить их. И все, что они могли, — смотреть на них, слушать и поражаться. Они не умели больше читать или писать, и язык тоже изменился, видишь ли, так что звуковые записи предков ничем не могли им помочь.

Но песня продолжалась, и в ней зазвучало удивление. Они смотрели в пространство и видели теплые, дружественные звезды — так далеко. Девять планет они исследовали и населили. Но глядя в бесконечные расстояния, они не видели других рас, новой жизни.

И сквозь все это — два мотива. Машины. Тоже недоумевающие и полностью забытые. И, может быть, еще что-то. Что?

Эта песня обдала меня холодом. Ее нельзя слушать людям нашего времени. Песня убивала нечто. Она убивала надежду. После этой песни я поверил ему.

Когда он закончил петь, то молчал некоторое время. Он будто пребывал в шоке.

— Вы не поймете, — продолжил он. — Но я в самом деле видел их. Они стояли вокруг, маленькие потерянные люди с огромными головами. Однако эти головы были пусты. Они имели машины, которые думали, но никто не использовал их давным-давно и не знал, как их остановить. И не только в этом было их несчастье. Они имели чудесные мозги. Гораздо лучше ваших или моих. Но прошли, должно быть, миллионы лет с тех пор, как они пользовались ими, и они просто разучились думать. Дружелюбный маленький народ. Это было единственное, что у них осталось.

Когда я очутился в этом поле, оно захватило меня, подобно гравитационному полю, прижимающему космический транспорт к планете. Оно всосало меня, а затем выплюнуло. Только с другой стороны — более чем на семь миллионов лет в будущем. Вот где я оказался. Это должна была бы быть та же самая точка на поверхности Земли, но я не знал, так ли это.

Была ночь, и я увидел город неподалеку. Луна уже поднялась, и все виделось очень ясно. Видите ли, за семь миллионов лет человек изменил околоземное пространство, очистив его от астероидов и тому подобного космического мусора, чтобы свободно двигаться по космическим линиям. К тому же семь миллионов лет — достаточно долгий срок, чтобы позиции небесных тел изменились естественным путем. Теперь Луна находилась на пятьдесят тысяч миль дальше. И она вращалась вокруг своей оси. Я лежал в молчании и наблюдал за ней. Даже звезды изменились.