Антология сатиры и юмора России XX века. Том 6. Григорий Горин - страница 29

Ровно в девять утра Потапов поднялся к себе в отдел. Поздоровавшись с сотрудниками, Потапов сел за свой рабочий стол, подвинул к себе папку с материалами по стандартизации и начал ее изучать. Все материалы были на месте, недоставало только титульного листа.

— Где титульный лист этой папки? — спросил Потапов у сидевшего за соседним столом Михайлова.

— Понятия не имею, — сказал Михайлов. — Может быть, отдали в отдел реализации?

— Этого еще не хватало! — заволновался Потапов и пошел в отдел реализации.

Титульный лист был необходим ему по двум причинам: во-первых, Потапов любил, чтоб в его папках все было на месте, во-вторых, на оборотной стороне этого титульного листа им была переписана шахматная задача из «Науки и жизни», которую он сейчас собирался решить.

В отделе реализации Потапову сказали, что титульный лист передан в отдел учета, в отделе учета секретарша сообщила, что лист послан обратно в его отдел стандартизации. Придя на место, Потапов обнаружил титульный лист на своем столе, но задача уже была кем-то решена.

Тяжело вздохнув, Потапов убрал лист в папку, папку — в стол и посмотрел на часы. Было двенадцать часов дня.

«Через час обед, — подумал Потапов и снова почему-то вспомнил Наташу. — Позвоню», — решил он и подвинул к себе телефон.

Однако телефон зазвонил раньше, чем Потапов успел снять трубку.

— Алло! — сказал Потапов.

— Потапов? — послышался в трубке сиплый мужской голос. — Кондратьев говорит!

— Здорово, старик! — сказал Потапов, мучительно вспоминая, кто этот Кондратьев.

— Беда у нас, — сказал Кондратьев. — Сашка умер.

— Не может быть! — ахнул Потапов, мучительно вспоминая, кто такой Сашка.

— Сгорел. За два месяца сгорел, — печально сказал Кондратьев. —Такие, брат, дела. Сегодня похороны — на Востряковском, в три часа. Ты будешь?

— О чем разговор?! — сказал Потапов, мучительно вспоминая, где находится Востряковское кладбище.

После этого печального известия работать совершенно не хотелось. Потапов убрал со стола все бумаги и вышел в коридор покурить. В коридоре курило много народу. Увидев Потапова, секретарша директора стрельнула у него сигарету и сообщила:

— Сегодня у шефа, в четыре — общее совещание отделов. Всем быть!

— Само собой! — сказал Потапов, поднося ей горящую спичку. — Все хорошеешь, Сонечка?

— Ну вас! — кокетливо отмахнулась Соня и выпустила дым струйкой. — Все только комплименты говорите, а на «Гамлета» сводить никто не догадается.

— А где билеты?

— В месткоме, у Ермоленко. Только он не даст.

— Кому не даст, а кому.. — Потапов сделал многозначительное лицо и пошел в местком...

— Слушай, Ермоленко, — сказал Потапов, входя в местком, — ты искал добровольцев дружинников?

— Ну? — Ермоленко подозрительно посмотрел на Потапова.

— Даешь мне два билета на «Гамлета» — я дежурю.

— Не получится, — тяжело вздохнул Ермоленко. — «Гамлет» сегодня вечером, и дежурить надо сегодня вечером.

— Получится! — сказал Потапов. — «Гамлет» в семь начинается, а хулиганы — позже. После спектакля отдежурю, честное слово!

— До полночи будешь ходить! — предупредил Ермоленко.

— Как штык! — пообещал Потапов, взял билеты и пошел обедать...

Обедая, он вдруг опять вспомнил о Наташе, и у него почему-то сжалось сердце.

«Приеду без звонка, — решил Потапов. — Приеду, и все! Полгода не видел любимую женщину. Это как?..» Он не докончил мысль. По радио стали передавать старинные русские романсы, и Потапов слушал их, пока не кончился обед.

Придя к себе в отдел, Потапов поглядел на часы. Было пятнадцать минут третьего. Он снял трубку и позвонил в министерство.

— Алло, Сергачев, — сказал Потапов. — Это Потапов говорит. Вызови меня, Леня, на пару часов.

— Старик, кончать с этим делом надо! — недовольно сказал Сергачев. — Поймают нас когда-нибудь с этими вызовами, всыплют по первое число.

— Последний раз, Леня, честное слово, — сказал Потапов. — Друг у меня умер. Хоронить поеду.

— Это правда?

— Стану я врать, — вздохнул Потапов.

— Ладно, — сказал Сергачев. — Машину, что ли, тебе дать?

— Да, — обрадовался Потапов. — Я быстро обернусь. Отдам последний долг, и все...

Через двадцать минут в комнату, где сидел Потапов, вошел начальник отдела.