Антология современной азербайджанской литературы. Проза - страница 7

— Попейте-ка керченской водички.

Но и советский катер был сильно поврежден. Надо было взять его на буксир.

Береговые прожекторы лизали их огненными своими языками.

Аслан приказал увеличить скорость, чтобы скорее дойти до берега, часть которого была уже в руках советских войск. В этот миг вражеский снаряд взорвался в машинном отделении катера. Судно вздрогнуло и накренилось на левый бок. Вода хлынула на палубу.

Осколки шрапнели градом рассыпались кругом. Кто-то громко застонал.

У Ильяса было раздроблено предплечье. Он склонился головой к стволу орудия.

Аслан бросился к нему, но, потеряв равновесие, упал.

Волны набегали на палубу отяжелевшего судна. Катер медленно погружался в воду.

Аслан открыл глаза, но так и не понял, что произошло. В ушах у него звенело, сильная тупая боль разламывала голову. Одежда промокла до нитки. Он попытался встать, но не смог. Собрав последние силы, он пополз. Сначала он добрался до орудий, но там никого не нашел. Его охватила тоска, тяжелая и глухая.

Схватившись за ствол, он привстал. Голова кружилась. Он прислонился к орудию, чтоб не упасть. Придя в себя, он хотел подойти к рулю, но поскользнулся.

«Что это? — подумал он. — Почему палуба стала покатой?»

Он посмотрел вперед и тут только заметил, что носовая часть высоко поднялась над водой. Мгновенно мелькнула мысль: «Погибаем…» Он подполз к рулю, но там не было никого.

— Мичман… — прошептал он, схватившись за руль. Нагнувшись, пошарил рукой в темноте. Пальцы Аслана попали во что-то липкое. «Кровь», — догадался он. Кто же это? Вглядевшись, он узнал рулевого. Тот был мертв.

— Где же остальные? — у Аслана задрожали губы. С неимоверным усилием он взял руль и повернул его. Катер не сдвинулся с места.

— Не работает… И мотор молчит… Мы погибаем… А враг… Трассирующие пули пролетали над его головой. Откинув со лба мокрые волосы, он взглянул на берег. Луч прожектора прорезал тьму.

— Огонь! — прохрипел Аслан, сжав кулаки.

Ему никто не ответил.

В это время кто-то подполз к нему. Это был Аббас.

— Что случилось? Где ребята? — он прижал перевязанную голову мичмана к груди.

— Все погибли, капитан… Катер тонет… Вы ранены?

— Нет, только голова немного кружится.

Вода доходила до кают в кормовой части судна. Аслан подхватил Дмитриева и пополз к каютам. Прикрепленные к стенам койки словно ожидали своих лежащих.

Аслан втащил тело рулевого в каюту и уложил на койку. Возвращаясь назад, он встретился с мичманом.

— Аббас, ищи остальных.

Тот повернул назад и наткнулся на тело Ильяса, лежавшее на палубе.

Аслан подоспел к нему на помощь, и они вдвоем перетащили тело Ильяса в каюту, уложили на койку.

Больше они никого не смогли найти.

Обвязав себя боевым флагом, Аслан сказал:

— Берег близко. Не будем терять времени.

В последний раз они окинули взглядом каюту.

Поцеловав мертвых своих друзей последним, прощальным поцелуем, они вышли на палубу, крепко закрыв дверцу каюты.

…Аслан глубоко вздохнул, вытащив на берег потерявшего сознание мичмана. Он сам удивлялся, как у него хватило сил доплыть до земли.

Он продрог до костей. В полном изнеможении лег рядом с мичманом.

Вдруг кто-то дотронулся до него. Аслан с трудом разомкнул веки. Девушка в серой шинели осматривала его.

— Нет, я не ранен, — сказал он и сел.

Снаряд, разорвавшийся поблизости, засыпал их землей.

— Лучше помогите ему. Он тяжело ранен, — сказал Аслан, указывая на друга. — Я пока потерплю.

Девушка, уложив мичмана на носилки, осторожно поползла. Аслан долго смотрел им вслед, а потом повернулся к морю. Лучи прожектора буравили воду и освещали корабли. Аслан сжал кулаки: «Это он погубил нас».

Дыхание Аслана стало более спокойным, сердце билось ровнее, только тело дрожало от холода. Он нащупал на поясе гранаты, которые забыл снять, бросаясь в воду, и отвязал их. Движимый одним всепоглощающим порывом, он поднялся и, пригибаясь к земле, направился к холму. Он торопился, ему хотелось поскорее уничтожить этот предательский источник света. Но ноги подгибались, он упал ничком в одну из ям и долго пролежал там без движения. Раза два он пытался подняться, но не мог.

— Эх, Аслан, — укорял он себя, — какой же ты беспомощный…